Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Пятнадцатого ноября 1967 года, в огромной коммуналке, на дне рождения Марины Ефимовой, жены Игоря, я впервые увидела Сергея Довлатова.

Обычно в день Марининого рождения к ним приглашалось много гостей – поэты, писатели, в большинстве не печатаемые, художники – участники «бульдозерных» выставок, молодые ученые и инженеры, однокашники Марины и Игоря по Политехническому институту, а также школьные или соседские приятели вроде меня.

Накануне я позвонила Марине с обычными вопросами:

1. Что подарить?

2. Что надеть?

3. Кто приглашен?

На третий вопрос Марина ответила, что будут «все, как всегда, плюс новые вкрапления жемчужных зерен».

– Например?

– Сергей Довлатов, знакома с ним?

– Первый раз слышу… Чем занимается?

– Начинающий прозаик.

– Способный человек?

– По-моему, очень.

– Как выглядит?

– Придешь – увидишь, – засмеялась Марина и повесила трубку.

Не знаю, как отнесся бы Довлатов к содержательной стороне его характеристики в форме «вкрапления жемчужного зерна», но стилистически оно вряд ли его бы обрадовало.

К этому времени он предпринял и другие шаги, помимо посещения званых вечеров у Ефимовых, в попытке обозначить себя в писательстве. Из явных достижений – новая публикация в августовском выпуске журнала «Звезда». Звучит, согласитесь, неплохо. Неплохо до того момента, как мы познакомимся с самим текстом. И снова перед нами рецензия, как и в случае с откликом на «Калейдоскоп» Кривина. На этот раз Довлатов откликается на мемуары Николая Евгеньевича Буренина «Памятные годы». Буренин – «старый большевик», участвовал во многих нелегальных партийных акциях: от устройства явочных квартир до переправки оружия. К его неявным, но похвальным достижениям следует отнести тот факт, что он сумел избежать репрессий конца тридцатых годов. Если перефразировать довлатовскую характеристику одного из его героев, то Буренин «неестественно не сидел». Будучи персональным пенсионером, он доживает до разоблачения «культа личности» и умирает в 1962 году.

Читая рецензию, понимаешь, что Довлатов пытался «закрутить» текст, придать автору мемуаров индивидуальность в духе героев авантюрных романов:

…племянник петербургского городского головы, брат офицера лейб-гвардии кирасирского полка вел рассеянную жизнь богатого дилетанта, ездил на лихачах, одевался у лучших портных и был своим человеком в литературных и музыкальных салонах столицы. Его участие в благотворительных концертах для жителей пролетарских окраин воспринималось как очередная причуда баловня судьбы. Кто мог подумать, что Николай Буренин, используя в конспиративных целях свою репутацию, выполняет сложные и ответственные задания партии.

Кроме этого, Довлатов «гуманизировал» привычный всем образ «старого большевика», благо, что в биографии Буренина имеются для того основания:

Как бы своеобразным литературным фоном книги, так же как и всей жизни Буренина, является искреннее и бескорыстное увлечение искусством. Талантливый пианист, аккомпанировавший крупнейшим артистам России, Буренин с мастерством передает всю глубину и непосредственность восприятия Горьким народной итальянской музыки, с благодарностью вспоминает о его помощи в организации Общества изящных искусств.