Соглядатай

У Нелли был усталый и подавленный вид. Нежная кожа под глазами посерела, на лбу пролегли морщины.

— Ты не можешь сделать заявление по закону Марии сам? — спросила она.

— Я думаю об этом.

Нелли только покачала головой и печально взглянула на него.

— Как, по-твоему, у меня полные губы? — спросила она. — Губы ведь становятся тоньше с возрастом. А Мартин… у него пунктик на губах.

— А что Мартин? Он разве не делается старше?

— Не смейся, но я подумываю об операции… Я не готова стать старой, я не хочу, чтобы кто-то считал, будто делает мне одолжение, занимаясь со мной любовью.

— Нелли, ты чертовски привлекательна.

— Я это говорю не для того, чтобы ты мне льстил, но я больше не чувствую… — Она замолчала; подбородок задрожал.

— Что случилось?

— Пустяки. — Нелли осторожно вытерла под глазами и подняла взгляд.

— Поговори с Мартином об этих порнофильмах, если они тебя так огорчают.

— Не огорчают, — улыбнулась она.

Йона закончил разговор и подошел к ним с телефоном в руке.

— В Институте славистики рассмотрели буквы на мужских часах… Буквы определенно белорусские.

— Что там написано? — спросил Эрик.

— «Андрею Калёву за неоценимый вклад в работу. Военный факультет, Университет им. Янки Купалы».

Они проследовали за Йоной в кабинет. Меньше чем за пять минут он отследил имя. В Интерполе сто девяносто стран-участниц, и в отделе международного сотрудничества Йону переключили на офис Центрального государственного бюро в Минске.

Там он узнал, что Андрея Калёва не объявляли в розыск, а вот женщину по имени Наталья Калёва из Гомеля, напротив, разыскивали по всей стране.

Женщина на том конце провода сообщила на британском английском, что Наталья — женщина, которую Роки называл Тиной, — предположительно стала жертвой торговцев людьми.

— Близкие сообщали, что какая-то подружка позвонила или написала из Швеции и соблазнила Наталью приехать через Финляндию без вида на жительство.

— Это все? — спросил Йона.

— Вы можете поговорить с ее младшей сестрой, — сказала женщина в трубке.

— Сестрой?

— Она отправилась в Швецию искать Наталью и наверняка еще там. Регулярно звонит нам, спрашивает, нет ли новой информации.

— Как зовут сестру?

— Ирина Калёва.

Глава 79

На центральной кухне NBA в Кунгсхольмене пахло вареной картошкой. У плит суетились повара в белых халатах и с сетками на волосах. От кафельных стен и обитых жестью столов гулко отдавался стук измельчителя отходов.

Эрик попросил Нелли поехать к Ирине вместе с ними. То, что психолог — женщина, может оказаться очень кстати, когда Ирина узнает, что ее сестра стала жертвой секс-торговцев и что ее убили.

На Ирине, как и на остальных, были сетка для волос и белый халат. Она стояла перед вереницей огромных кастрюль, закрепленных на оси. Она сосредоточенно посмотрела на дисплей, ввела команду, потянула рычаг, и кастрюля опрокинулась.

— Ирина? — спросил Йона.

Женщина подняла глаза и вопросительно посмотрела на трех незнакомцев. Щеки у нее раскраснелись, на лбу проступил пот от поднимавшегося над кипятком пара, прядь волос выбилась из сетки и прилипла к виску.

— Вы говорите по-шведски?

— Да, — ответила Ирина, не отвлекаясь от работы.

— Мы из полиции. Государственная уголовная полиция.

— У меня есть вид на жительство, — выпалила она. — Все в шкафчике, паспорт и прочие бумаги.

— Мы можем отойти куда-нибудь и поговорить?

— Сначала мне надо спроситься у шефа.

— Мы уже говорили с ним, — уверил Йона.

Ирина что-то сказала женщинам, те улыбнулись ей в ответ. Сунув сетку в карман, она повела их через наполненное грохотом помещение, мимо шеренги больших тележек для перевозки еды; наконец они оказались в тесной комнате для персонала. В раковине сгрудились немытые кружки; вокруг стола, на котором красовалась большая глубокая тарелка с яблоками, стояло шесть стульев.

— Я думала, меня увольняют, — сказала Ирина и нервно улыбнулась.

— Мы можем присесть здесь? — спросил Йона.

Ирина кивнул и села на стул. Лицо у нее было круглое и миловидное, как у четырнадцатилетнего подростка. Йона посмотрел на ее узкие плечи под белым халатом и подумал о миниатюрном скелете ее сестры в могиле.

Став проституткой, Наталья назвалась Тиной; потом ее убили и закопали как падаль — потому что она была одинокой, не имела документов и некому было ей помочь. В Швеции из нее выжали все соки, а потом сочли, что она даже не стоит расходов на установление личности.

Ничто в полицейской работе не сравнится по тяжести с необходимостью во время расследования сообщать людям о смерти их родных.

Ничто не поможет привыкнуть к тому, как боль наполняет глаза, как бледнеют щеки. Попытки улыбаться и шутить сходят на нет. Самыми упорными оказываются попытки действовать рационально, задавать важные вопросы.

Ирина дрожащей рукой смахнула мусор со стола. На ее лице читались надежда и страх.

— У нас очень печальный повод для визита, — начал Йона. — Вашей сестры, Натальи, больше нет в живых, недавно мы обнаружили ее останки.

— Сейчас? — тускло спросила Ирина.

— Она умерла девять лет назад.

— Я не понимаю…

— Но нашли ее только сейчас.

— В Швеции? Я искала, я, правда, не понимаю.