Соглядатай

Мария Карлссон рывком повернулась к камере, серая тень проползла по щекам, словно ее подняли из свинцовой ванны. Губы разомкнулись, свет от лампы упал на лицо, отчего глаза женщины блеснули, слабый отблеск метнулся в рот – и на этом запись закончилась.

За спиной у Йоны Адам с Марго обсуждали картирование других участников курсов рисования, на которые собиралась Мария, они уже начали отслеживать тех, чьи имена начинались на «h», но пока ничего не добились.

Йона сдвинул курсор и снова прокрутил последние пять секунд. Свет прошел по волосам, по уху и щеке, отразился во влажных глазах и скользнул женщине в рот.

Йона увеличил картинку до максимума, но так, чтобы она не потеряла резкости, навел увеличение на рот и снова изучил несколько заключительных кадров. Разомкнутые губы заняли весь экран, стал виден розовый кончик языка. Йона просматривал кадр за кадром. Угадывался изгиб влажного языка, вот язык стал светлее и на следующем кадре выглядел так, словно солнце залило весь рот. Вот солнце съежилось. На предпоследнем кадре блик сжался до белой точки в центре серой горошины.

– Он забрал украшение, – тихо сказал Йона.

Оба следователя замолчали и повернулись к нему и к экрану компьютера. Им понадобилась пара секунд, чтобы осмыслить увеличенный кадр с розовым языком и размытым шариком.

– Ладно, мы упустили, что у нее был пирсинг, – скрипучим голосом проговорил Адам.

Марго стояла, расставив ноги и обняв живот, и смотрела на Йону. Тот поднялся, опираясь на стол.

– Ты увидел у нее в языке прокол и захотел посмотреть клип, уточнить, на месте ли было украшение. – Марго взялась за телефон.

– Я только подумал, что рот – это важно, – сказал Йона. – Челюсть была сломана, у нее на руке осталась ее собственная слюна.

– Отличное наблюдение, – одобрила Марго. – Потребую у техников увеличение.

Йона неподвижно стоял, уставившись в стену с картами, пока Марго звонила.

– Мы сотрудничаем с ВКА, – пояснила Марго, повесив трубку. – Немцы далеко обогнали нас в этой области, в увеличении изображений… Ты встречался со Стефаном Оттом? Стильный такой мужчина, кудрявый. Разработал собственные программные продукты, вроде Jlab…

– О’кей, в клипе украшение есть. – Адам о чем-то размышлял. – Нападение агрессивное, много ненависти… может, ревность и…

Звякнуло во входящей почте; Марго открыла письмо, щелкнула по изображению, и оно заняло весь экран.

Чтобы контрастно выделить украшение, программа изменила все цвета. Язык и щеки Марии стали голубыми и почти светились, как стекло, и украшение было видно совершенно четко.

– Сатурн, – прошептала Марго.

Верхушку серебряного штырька, проколовшего язык Марии, венчал шарик, опоясанный кольцом – точно, планета Сатурн.

– Это не «h», – сказал Йона.

Они проследили за его взглядом, задержавшимся на снимке блокнота Марии, где значилось: «Курсы 19.00, растровая бумага, перо, тушь», а строчкой ниже стояла буква «h».

– Это знак Сатурна, – пояснил Йона. – Коса или серп. Вот почему буква изогнута… а иногда еще рисуют поперечную черту вот здесь.

– Сатурн… планета, римский бог, – проговорила Марго.

Глава 31

Йона и Марго, разувшись, встали в дверях зала. В зале было жарко и влажно.

– Я делала тест на аллергию, и у меня непереносимость самоосознания, – сказала Марго.

Под индийскую музыку тридцать блестящих от пота женщин с механической симметрией двигались на ковриках для йоги.

Марго засадила пятерых полицейских еще раз просмотреть интернет-трафик Марии Карлссон, ее электронную почту, Фейсбук и Инстаграм. Украшение в языке угадывалось всего на нескольких одиночных фотографиях, а упоминал о нем всего один из фейсбучных френдов – до того, как контакт между ними прервался.

«You gotta lick it, before we kick it. Me too wanna pierce my tongue»[3].

Женщину, запостившую это, звали Линда Бергман, она работала инструктором бикрам-йоги в центре Стокгольма. Они довольно активно переписывались полгода, после чего Линда без предупреждения удалила Марию из списка друзей.

Линда Бергман, в джинсах и сером свитере, вышла из комнаты для персонала. Загорелая, наскоро принявшая душ и подкрасившаяся.

– Линда? Марго Сильверман – это я, – представилась Марго, пожимая руку женщине.

– Вы не сказали, о чем пойдет речь, а я, если честно, понятия не имею, – сказала Линда.

Они шли по тротуару в направлении Норра-банторгет. Марго старалась заставить Линду расслабиться, расспрашивая ее о бикрам-йоге.

– Это разновидность хатха-йоги, занятия проходят в помещении с высокой влажностью и при сорока градусах тепла, – рассказывала Линда.

Они вошли в бывший школьный двор перед Норра-Латин. Фонтан в форме шара пульсировал серебристо-белым, ветер время от времени приносил сверкающие облачка водяных брызг.

– Основателя зовут Бикрам Чоудхури… он создал комплекс из двадцати шести поз, и они – лучшее, что я пробовала, – продолжала Линда.

– Давайте присядем, – предложила Марго и погладила себя по животу.

Они опустились на свободную скамейку возле ограды Улоф-Пальмесгата.