Софист

Т е э т е т.Как может кто-либо приписать ее другому?

Ч у ж е з е м е ц.Философа мы, без сомнения, найдем и теперь и позже в подобной области, если поищем; однако и его трудно ясно распознать, хотя трудность в отношении софиста иного рода, чем эта.

Т е э т е т.Почему?

Ч у ж е з е м е ц.Один, убегающий во тьму небытия, куда он направляется по привычке, трудноузнаваем из-за темноты места. Не так ли?

Т е э т е т. По-видимому.

Ч у ж е з е м е ц.Философа же, который постоянно обращается разумом к идее бытия, напротив, нелегко различить из-за ослепительного блеска этой области: духовные очи большинства не в силах выдержать созерцания божественного.

Т е э т е т.Видно, это верно в той же степени, что и то.

Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, что касается философа, то мы его вскоре рассмотрим яснее, если будем чувствовать к тому охоту; но очевидно также, что нельзя оставлять и софиста, не рассмотрев его в достаточной степени.

Т е э т е т.Ты прекрасно сказал.

Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, мы согласились, что одни роды склонны взаимодействовать, другие же нет и что некоторые - лишь с немногими [видами], другие - со многими, третьи же, наконец, во всех случаях беспрепятственно взаимодействуют со всеми; теперь мы должны идти дальше в нашей беседе, так, чтобы нам коснуться не всех видов, дабы из-за множества их не прийти в смущение, но избрать лишь те, которые считаются главнейшими, и прежде всего рассмотреть, каков каждый из них, а затем, как обстоит дело с их способностью взаимодействия. И тогда, если мы и не сможем со всей ясностью постичь бытие и небытие, то, по крайней мере, не окажемся, насколько это допускает способ теперешнего исследования, несостоятельными в их объяснении, если только, говоря о небытии, что это действительно небытие, нам удастся уйти отсюда невредимыми.

Т е э т е т.Конечно, надо так сделать.

Ч у ж е з е м е ц.Самые главные роды, которые мы теперь обследуем, это само бытие, покой и движение.

Т е э т е т.Да, это самые главные.

Ч у ж е з е м е ц.И о двух из них мы говорим, что они друг с другом несовместимы.

Т е э т е т.Несомненно.

Ч у ж е з е м е ц.Напротив, бытие совместимо с тем и с другим. Ведь оба они существуют.

Т е э т е т.Как же иначе?

Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, всего их три.

Т е э т е т.Бесспорно.

Ч у ж е з е м е ц.Каждый из них есть иное но отношению к остальным двум и тождественное по отношению к себе самому.

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц.Чем же, однако, мы теперь считаем тождественное и иное? Может быть, это какие-то два рода, отличные от тех трех, но по необходимости всегда с ними смешивающиеся? В этом случае исследование должно вестись относительно пяти существующих родов, а не трех, или же, сами того не замечая, мы называем тождественным и иным что-то одно из тех [трех]?

Т е э т е т.Может быть.

Ч у ж е з е м е ц.Но движение и покой не есть, верно, ни иное, ни тождественное?

Т е э т е т.Как так?

Ч у ж е з е м е ц.То, что мы высказали бы сразу и о движении и о покое, не может быть ни одним из них.

Т е э т е т.Почему же?

Ч у ж е з е м е ц.Движение тогда остановится, а покой, напротив, будет двигаться; ведь одно из этих двух, какое бы оно ни было, вступая в область обоих, заставит иное снова превратиться в противоположное своей собственной природе, поскольку оно причастно противоположному.

Т е э т е т. Именно так.

Ч у ж е з е м е ц.Ведь теперь оба они причастны и тождественному и иному.

Т е э т е т.Да.

Ч у ж е з е м е ц.Поэтому мы не должны говорить ни о движении, что оно тождественное или иное, ни о покое.

Т е э т е т.Конечно, не должны.

Ч у ж е з е м е ц.Но не следует ли нам мыслить бытие и тождественное как нечто одно?

Т е э т е т.Возможно.

Ч у ж е з е м е ц.Но если бытие и тождественное не означают ничего различного, то, говоря о движении и покое, что оба они существуют, мы назовем, таким образом, и то и другое, как существующее, тождественным.

Т е э т е т. Но это невозможно.

Ч у ж е з е м е ц.Значит, невозможно, чтобы бытие и тождественное были одним.

Т е э т е т.Похоже на это.

Ч у ж е з е м е ц.В таком случае, не допустим ли мы рядом с тремя видами четвертый: тождественное?

Т е э т е т.Да, конечно.

Ч у ж е з е м е ц.Дальше. Не следует ли нам считать иное пятым [видом]? Или должно его и бытие мыслить как два названия для одного рода?

Т е э т е т.Возможно.

Ч у ж е з е м е ц.Впрочем, думаю, ты согласишься, что из существующего одно считается [существующим] само по себе, другое же лишь относительно другого.

Т е э т е т.Отчего же не согласиться?

Ч у ж е з е м е ц.Иное же всегда [существует лишь] по отношению к иному. Не так ли?

Т е э т е т.Так.

Ч у ж е з е м е ц.Не совсем, если бытие и иное не вполне различаются. Если бы, однако, иное было причастно обоим видам как бытие, то одно из иного было бы иным совсем не относительно иного. Теперь же у нас попросту получилось, что то, что есть иное, есть по необходимости иное в отношении иного.

Т е э т е т.Ты говоришь так, как это и обстоит на самом деле.

Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, пятой среди тех видов, которые мы выбрали, надо считать природу иного.

Т е э т е т.Да.