Софи Лорен

Чтобы выманить Риккардо Шиколоне в Поццуоли, Ромильде пришлось прибегнуть к очень сильному средству — она послала ему телеграмму, что София умирает. Однако справедливо полагая, что это не более чем очередная попытка заставить его жениться, Риккардо не спешил и появился только спустя несколько дней. Он привез подарок для Софи, но никаких гостинцев ее младшей сестре, которую отказывался признавать своей дочерью.

Как и думал Риккардо, София, к счастью, находилась в добром здравии, однако ее некрасивость была шокирующе очевидной. Ромильда старалась одевать ее как куклу, но это мало помогало, и все согласились, что девочка никогда не станет красавицей. "Вот твой папа", — сказала Ромильда, входя с дочерью в гостиную, где их ждал Риккардо.

"Там стоял мужчина, очень высокий, а тогда он показался мне просто великаном, — вспоминала спустя годы Софи Лорен. — Он улыбнулся мне и поздоровался со мной за руку. Однако я выбежала из комнаты с рыданиями: "Это не мой отец! У меня уже есть папа. Пусть этот человек уйдет. Я не хочу его видеть!" Я была очень расстроена, но, думаю, и отец переживал не меньше. Он оставил в холле голубую машинку с педалями, которую принес для меня, и ушел. Это был очень несчастливый для меня день".

Ромильда постаралась объяснить Софии ситуацию, однако ребенок ничего понять не мог из ее рассказа. Всю правду о себе девочка узнала только тогда, когда пошла учиться в школу. До тех пор, пока она жила, ограниченная рамками своей семьи, она была хорошо защищена от сплетен местных обывателей.

Как и остальные дети в Поццуоли, из нормальных семей, Софи имела права учиться в двенадцатилетней школе, финансируемой государством, в которой пять первых классов считались начальной школой (scuola elementare), а остальные — основной (scuola magistrate). Список изучаемых предметов утверждался светскими властями, однако обязательно включал религиозный предмет, ибо детей надлежало воспитывать в римской католической вере. Многие из персонала школы были католическими церковными служащими. Хотя допускались и светские учителя, большинство преподавательниц были монахинями, а надзирали над всем процессом обучения обычно священники.

В тот год, когда София должна была пойти в первый класс, Италия вступила в войну, поэтому ее образование оказалось под угрозой.

Муссолини наблюдал, как Германия одерживает быстрые победы над Норвегией, Данией, Бельгией и Голландией, и не только был убежден, что Гитлер победит в войне, но боялся, что Германия в конце концов захватит и Италию, если та попытается выйти из союза. В любом качестве Италия была необходима Германии, чтобы контролировать Средиземноморье, Балканы и Северную Африку.

10 июня 1940 года, когда немецкие войска продвигались к Парижу, Италия объявила войну Франции и Великобритании. Муссолини предсказывал, что она закончится через несколько недель и произойдет это, мол, во Франции: новое правительство подпишет договор о перемирии с Германией и Италией.

До сих пор для гражданского населения страны война была событием, которое происходило где-то далеко за ее пределами. Пока Гитлер сосредотачивал силы для вторжения в Великобританию, Муссолини вступил в боевые действия с британскими войсками в Северной Африке, а также начал войны на Балканах: в Югославии и в Греции.

Тем временем София начала учиться. Первые же дни в школе оказались для нее очень драматичными и оставили тяжелые воспоминания на всю жизнь. Была ли это ошибка монахинь из регистрационного отдела школы или информацию разнесли дети с улицы Сольфатара, которые уже знали от родителей о незаконнорожденности девочки, но она быстро превратилась в мишень для насмешек и издевательств. "Вы знаете, какими грубыми и злыми бывают порой дети, — вспоминала Софи Лорен впоследствии. — Часто они, болтая друг с другом, показывали на меня пальцами и смеялись. Я ненавидела их за это и старалась приходить в школу либо за пять минут до занятий, когда почти все уже были в сборе, или, наоборот, пораньше, за час до начала уроков, пока в школе никого не было".

Спокойнее всего она чувствовала себя среди сирот, которым обычно в классе отводили самые последние места. Она жалела этих детей, так как у них вообще не было родителей. Вот они-то никогда не смеялись над ее подозрительной родословной.

В шесть лет Софи еще не понимала, что означает слово "незаконнорожденный". Однако по своему маленькому опыту уже знала, что у большинства детей есть и мама, и папа. Поэтому думала, что так как у нее нет отца, то ее, вероятно, где-нибудь подобрали. Она ничего тогда еще не знала о всех неприятностях, которые ожидают детей, рожденных вне брака. И была одержима идеей, что при отце никто не посмел бы обижать ее.

Повзрослев и поумнев, София поняла, что ей не хватало не просто отца, но человека, который по-настоящему интересовался бы ее жизнью. Когда она окончательно убедилась, что Риккардо Шиколоне действительно ее отец, она возненавидела его за то, что он никогда не приезжал к ней и вообще игнорировал существование дочери.