Содержанка

Когда поезд наконец прибыл, ее купе уже было забито, но на этот раз здесь было больше женщин, чем мужчин. Говорили все больше о пустых магазинах и о хлебных очередях. Перед тем как зайти в вагон, Лида заметила группу заключенных, которых по одному заталкивали в багажный вагон. Охрана была настолько серьезной, что нечего было и думать, чтобы даже близко подобраться к ним. Их головы были обриты, чтобы не разводить вшей. Лида была потрясена. Она не могла себе представить папу без его вьющихся огненных волос. Такая картина просто не укладывалась у нее в голове. Она обратила внимание на сидевшую рядом девушку с худым нервным лицом, которая тоже ехала одна. Она была примерно одного возраста с Лидой, но из- за своей хрупкости выглядела несколько моложе. Лида достала свернутый конусом пакет семечек, который бросила ей в сумку Елена, и протянула соседке.

— Хочешь? — спросила она.

— Да. — Девушка отсыпала пригоршню. — Спасибо.

— Далеко едешь?

— В Москву.

— Неблизкий путь. Но тебе, наверное, очень хочется там побывать?

— Да. Понимаешь, я победила в соревновании у нас на заводе. Мы медные горшки делаем, и я быстрее всех сдала норму. Меня теперь должны медалью наградить.

Лида поморгала удивленно.

— За это дают медали?

— Нуда, конечно. Рабочих всегда награждают за старание. Иногда даже сам товарищ Сталин! — Ее юные глаза заблестели от восторга. — Все будет происходить в Зале героев. Там будет целая торжественная церемония.

— Поздравляю. Твоя семья, наверное, очень гордится тобой.

— Да… Только мне говорили, что в Москве опасно.

Лида посмотрела на нее с интересом. Разве эта девушка не знает, что в сталинской России опасно везде?

— Что значит «опасно»? — поинтересовалась она.

Девушка чуть наклонилась к ней, широко раскрыв глаза.

— Город кишит преступниками.

Лида, не удержавшись, рассмеялась.

— Да любой город кишит преступниками, куда бы ты ни поехала. Кругом одно и то же. — Она заметила, что мужчина в рабочей одежде, сидевший на ее стороне, только дальше, откровенно слушает ее, и быстро добавила: — Но я знаю, что товарищ Ленин научил нас делиться всем, что у нас есть, даже квартирами, так что надобность в преступлениях просто отпала. Не то, что при буржуях-эксплуататорах.

Она чуть не улыбнулась. Брат гордился бы ею.Видишь, Алексей, я чему-то научилась. Правда, научилась!

Девушка не проронила ни звука, только продолжала грызть семечки. Но потом покосилась на Лиду и, понизив голос, произнесла:

— Про них все знают. Это бандитское братство. У них все тело татуировками покрыто. Их называют «воры в законе». — И добавила совсем тихо: — Из-за них я и боюсь туда ехать.

Бандитское братство? Татуировки?

Нет. Только не это. Неужели там все точно так же, как в Китае? Сердце Лиды забилось учащенно. Слава Богу, что она ехала не в Москву.

— Я уверена, о тебе там позаботятся, — улыбнулась она девушке и успокаивающе похлопала ее по руке. — Ты ведь известный человек.

На лице попутчицы появилось выражение облегчения, а ради этого стоило солгать.

Дождь прекратился, и над землей поднялся туман, унылый и сырой. Все теперь выглядело не так, как прежде. Лида заволновалась. Как она теперь узнает, что поезд приближается к рабочей зоне? Ведь там не было ничего, что отличало бы это место от других, и рассмотреть, где вырублен лес, через густую пелену было невозможно. Этот серый вор, поглотивший все приметы, украл ее надежды.

Лида смотрела в окно и пальцами вытирала влажное пятно, которым ее дыхание оседало на стекле. Рабочая зона должна быть здесь, где-то здесь, она чувствовала это. Девушка напряженно всматривалась вдаль, надеясь заметить хоть какой-нибудь признак спичечных сторожевых башен, но за окном было только мертвое покрывало, которое клубилось и раскачивалось, как пьяный, который едва держится на ногах. Красные платки, яркие алые птицы, удастся ли их рассмотреть? Но нет. Ничто не нарушало бесцветного однообразия. Лида прижалась лбом к холодному стеклу, почувствовала стук колес.

Она закрыла глаза, вспомнив слова Чана:«Ты должна уметь сосредоточиться, любимая, соединять части в целое. Тогда ты будешь сильной».

Сосредоточиться.

Она открыла глаза, выбросила из головы туман, лес и сконцентрировала внимание на каменистой земле вдоль железнодорожной колеи. Следующие двадцать пять минут, пока поезд грохотал сквозь насыщенный влагой воздух, она не сводила глаз с той узкой, всего несколько метров, полосы земли, которую можно было рассмотреть внизу, рядом с рельсами. Постепенно она стала чувствовать, что сознание ее меняется. В голове как будто прояснилось. Тяжесть мыслей и страхов незаметно покинула Лиду, и теперь для нее существовали только камни и земля, которые проносились перед ее глазами. Они прочертили темные линии через ее разум.

А потом это случилось. Знак.

Она моргнула, и знак исчез. И все же она заметила его, и ей уже не надо было видеть его снова. Рядом с колеей камнями было выложено слово и цифры. Слово было «нет». Цифры — «1908».

Нет. 1908.