Содержанка герцога

Дора оказалась отчасти права.

Я – Свюззи Анна, точнее, одна из множества тех, кто занял место погибшей дочери обнищавшего графа. И выяснилось это самым неожиданным образом. Во время прогулки по купеческой улочке меня остановила старая пожилая женщина, схватив за рукав. Она со слезами на глазах обняла меня и радостно защебетала:

– Ты жива! Ох, как хорошо, что ты жива!

Слёзы почти навернулись на глаза, настолько искренняя была её радость на грани истерики. Не став расспрашивать незнакомку на улице, среди толп прохожих, явно заинтересованных происходящим, Сирейли пригласил её на чай к нам домой. В уютное гнёздышко, к обустройству которого я приложила всё своё усердие, опыт и знания, а не только руку.

Старушка представилась служительницей женского пансиона, старшей гувернанткой. Стеллу, как звали девушку, то бишь настоящую владелицу тела, тайно удочерили в семнадцать лет. А уже в девятнадцать граф попытался её выдать за Балора Праудмора, изрядно постаравшись над внешним видом и без того прелестной красавицы.

Но он не ожидал, что своенравная подопечная попросту сбежит, отказавшись выйти замуж за родовитого старика в угоду чужих амбиций и жажды наживы. А дальше ходили разные слухи, будто Анна утонула на пароходе, упала с моста и тому подобные каверзные выдумки. Но граф быстро пресёк подобную деятельность фантазёров, сообщив во всеуслышание (в одном из новостных выпусков), будто Анна сидит под замком, наказанная. На самом деле он удочерил другую девушку из того же пансиона и стал выдавать её за Свюззи Анну.

Но что ещё более невероятно, Сирейли внимательно слушал и не перебивал. А значит, она не врала.

– Так вот почему отец отказался от женитьбы. Скорее всего, он раскрыл обман.

Единственное, что он проронил за всё время чаепития.

Распрощавшись с гувернанткой, я первым делом изъявила желание уехать из столицы куда‑нибудь подальше, чтобы не стать источником скандала.

Праудмор, наглый, расчётливый и к тому моменту любимый до умопомрачения, выставил условие. Он пожелал оформить отношения, чтобы возить меня по всему свету в качестве собственной жены. А количество приведённых аргументов в этой связи явно натолкнули на мысль, будто всё представление было попросту подстроено. Но я упорно отказывалась верить в столь наглую ложь, о чём и спросила Прауди в тот же вечер. И тогда он, не сказав ни слова, попросил меня поехать с ним.

Он привёз меня в королевский замок, где вот уже несколько лет гостил его отец. Неожиданная и столь болезненная встреча прошла на удивление молчаливо. Хмурый старый герцог скупо поздравил сына с удачным выбором невесты и лишь полунамёками дал понять, что узнал меня.

А я с того дня не разговаривала с Праудмором‑младшим целую неделю. Дольше не смогла, потому что желание поскорее уехать из столицы перевесило всяческие напускные обиды. В конечном счёте, зла мне он не сделал, лишь аккуратно вскрыл гнойник, которому рано или поздно было суждено самому вскрыться. Вопрос лишь в том, какую огласку бы получила вся эта история. Или в семейном кругу, или узнать из первых полос газет о собственной липовой родословной.

За что я ему была втайне благодарна, так это за выбор первого варианта. Но для порядка заставила в очередной раз извиниться за самодеятельность, прежде чем снова с улыбкой поцеловать любимого будущего мужа. А впереди нас ждала бурная ночь примирения, отставившая в памяти лишь хорошие и немного смущающие воспоминания. Ведь именно тогда мы сломали столик в ванной комнате.

Эпилог

Год спустя

Приятный ветер настойчиво колыхал мои волосы, а свобода и счастье заполняли мою душу, всю без остатка. Закатные лучики играли на поверхности воды, причудливо искривляясь на волнах. Плески и скрипы со всех сторон успокаивали и убаюкивали одновременно. Красота…

Невольно зевнула, предусмотрительно прикрыв ладошкой рот.

Муж тотчас подкрался сзади и обнял меня за талию, а я продолжила вслушиваться в журчащую мелодию водной глади.

– Не устала?

– Не‑а.

Я счастливо улыбнулась Праудмору и откинулась назад, положила голову ему на плечо.

– Спокойно здесь.

Муж усмехнулся. И я как будто увидела его заразительную улыбку. Ответная реакция не заставила себя ждать.

– Ты невыносим, – возмутилась я, чувствуя ласкающее поглаживание его пальцев на моих бёдрах. И когда только успел опустить руки ниже?

– Я ненасытен, тоже слово на «не», но смысл другой.

– Нет уж, ты больше коварен, чем…

– Чем – что? – наигранно возмущённо уточнил Сирейли. И, не дожидаясь моего ответа, поцеловал в кончик ушка.

– Чем… – я попыталась поймать ускользающую мысль. Прикосновение его губ заставило мечтательно закрыть глаза и устремиться вслед за приятными эмоциями.

– Чем ненасытен? – подсказал несносный мужчина рядом. Но вслух я проронила лишь:

– Разве это так важно?

– М‑м…

Прауди явно издевался над моими нервными окончаниями – повела плечами. Приятная дрожь пробежала по телу.

– Замёрзла? – переполошился соблазнитель. Почему‑то в этом он проявлял чудеса близорукости.

– Щекотно!