Содержанка

До человека в черном оставалось не больше двух метров, когда тот что–то почувствовал и повернулся. Их глаза встретились. На носу мужчины сидели очки, и линзы увеличили его изумление. И все же, увидев опасность, он среагировал молниеносно. Рука метнулась к кобуре с револьвером, но было поздно. Чан прыгнул. Взлетев в воздух, он ногой ударил человека в горло. Тот схватился за воротник, колени его подкосились, и, прежде чем он упал на землю, второй удар обрушился на его грудную клетку, проломив три ребра и остановив сердце.

Тело оказалось тяжелее, чем выглядело. Чан быстро втащил его в открытую дверь и спрятал в тени. Удивленно взглянув на безмятежно висящего в воздухе огромного серебряного левиафана, прикованного к высокой металлической мачте, он торопливо отправился обратно.

Лида все еще была на том месте, где он ее оставил, но она стояла, прижав ухо к стене меньшего ангара. Поблескивающие в тусклом свете глаза ее были широко раскрыты.

— Послушай, — взволнованно произнесла она.

Он прислушался. Через деревянную стену просачивался приглушенный рев.

— Это пожар, — сказала Лида.

Йене не ожидал такого. Он не думал, что горечь сожаления отзовется такой обжигающей болью в груди. Он по длинной лестнице поднялся к гондоле, прикрепленной к брюху дирижабля, и в ту же секунду аромат свежего лака и едва заметный запах одиночества заставили его заколебаться. Здесь, наверху, был совсем другой мир. Мир уединения. Здесь были совсем другие ценности, и совсем другие вещи были здесь важны.

Гондола была оснащена столами из красного дерева, прикрученными к полу у окон вдоль стен. В конце находилась кабина пилота, но Йене подавил возникшее было желание заглянуть туда в последний раз. Вместо этого он представил себе, как за этими столами через пару дней усядутся высокие армейские чины, с бокалами шампанского в руках, наблюдающие за тем, как сперва первый биплан оторвется от носа гондолы, а потом второй — от кормы. Газовые баллоны будут открыты над лагерем Суркова. Сотни таких же, как он, заключенных задохнутся насмерть из–за него.

Йене открыл люк, ведущий внутрь дирижабля, отчего воздух сразу стал холоднее, потянул на себя складную лестницу и поднялся наверх. Мягкое серое свечение ламп снаружи пробивалось сквозь серебряную кожу. Внутри громадной оболочки царило мрачное спокойствие. Это пустое пространство казалось поистине огромным. «Как в чреве кита», — любила повторять Ольга. Но Йене, несмотря на то что он сам сконструировал этот аппарат, оказываясь внутри, неизменно чувствовал себя крошечной точкой, мухой, угодившей в паутину гладких металлических балок какого–то гигантского паука. Он задрал голову и посмотрел вверх. Здесь было красиво. Сверхъестественно красиво. Он гордился своим детищем.

Неожиданно снизу послышался звук, отчего сердце его снова забилось учащенно. Он заставил себя вспомнить о деле и поспешил к ближайшим газовым мешкам. В них находился водород, благодаря которому дирижабль держался в воздухе. На то, чтобы проткнуть их мягкие бока зубилом, ушло полсекунды. Газ вырвался из отверстий с шипением разъяренной кошки.

— Заключенный Фриис!

Йене развернулся. Это был один из «черных вдов». Из люка торчала только его голова.

— Что вы здесь делаете, заключенный Фриис?

— Свою работу. Решил не терять времени в ожидании своих несчастных коллег, — Йене опустил в карман зубило и вернулся клюку. Аккуратная лысина допрашивающего оказалась прямо у его ног. Даже очки человека в черном костюме казались сердитыми. — Я проверял крепление газовых мешков. Перед испытанием нужно все учесть.

Глаза за линзами очков подозрительно прищурились, но, не найдя, к чему придраться, солдат спустился вниз, освобождая проход в гондолу. Как только голова его скрылась, Йене достал из кармана зажигалку, щелкнул, зажег маленькое пламя и, не закрывая, поставил зажигалку на настил. Теперь у него было несколько секунд. Не более.

Он соскользнул вниз по ступенькам и бросился прямиком к двери гондолы. К его удивлению, «черная вдова» сидел за одним из столов и, глядя в окно, курил сигарету.

— Вы не идете? — быстро спросил Йене.

— Пока нет. Посижу пока здесь. Тут так спокойно.

Йене не стал терять время на спор. Он открыл дверь и скорее скатился, чем спустился по лестнице. Прежде чем его ноги коснулись бетонного пола, пространство вокруг него взорвалось адским пламенем.

54

Рев огня разорвал темноту пополам. Взрыв горячего воздуха ударил Лиде в лицо, обжег кожу и высосал влагу из глаз, точно под веки ей засыпали песок. А потом появился запах. Острый, едкий, удушающий.

Всего за какой–то миг до этого Чан снова двинулся в сторону открытой двери — едва заметная тень, скользнувшая по стене. Он собирался узнать, что горит в маленьком заднем ангаре, но, когда в предрассветную тьму взметнулись двадцатиметровые огненные языки, Лида увидела, как он резко развернулся и бросился обратно к ней. Взрывом в стене основного ангара проделало дыру размером с дом, и пламя превратило его внутреннее пространство в оранжево–черный ад. О, Боже, там же отец! Лида ни на секунду не сомневалась в этом.