Сочинский вариант

Я пошла навстречу, пристально глядя на него.

Он заметил меня, замедлил шаги.

— Это я вам звонила,— сказала я.— Пройдемте куда-нибудь. Хотя бы на набережную.

Я пошла не оглядываясь, уверенная, что если он пришел к магазину, то пойдет и дальше за мной. Дойдя до парапета набережной, я остановилась. Слева и справа поодаль от меня сидели и стояли приезжие всех возрастов, их легко было отличить от местных жителей, которые чаще всего по-деловому торопливо проходили по набережной, даже не взглянув в сторону моря.

Он подошел и остановился рядом.

Я положила руку на парапет.

— Надеюсь, вы узнаете это кольцо?

— Нет, не узнаю.

Он ответил сразу, не приглядываясь, не задумываясь. По одному этому можно было заключить, что он врет. Я чуть подождала, торопиться мне не следовало, разведка шла на чужой территории.

Но он продолжал молчать. Говорить пришлось мне:

— А Светлана Павловна была так уверена… Она передала мне кольцо уже после ареста, ей некогда было писать записку, она сказала, что это кольцо может убедить вас, что я тот человек, которому она доверяет и которому, следовательно, можете довериться и вы…

Тут он молча глянул поверх моей головы… повернулся и ушел.

Вот так, не промолвив ни слова, просто повернулся и ушел, я услыхала четкий перестук каблуков, когда он ровным шагом переходил улицу. А я осталась у парапета набережной одна, с чужим кольцом на руке и вопросами, на которые не получила ответа. И, очевидно, не получу.

Я растерялась.

Неужто я сделала что-то не так, не так себя вела, не то сказала? Не могла его ни заинтересовать, ни обеспокоить — он просто отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.

Нельзя было бежать за ним, напрашиваться на разговор,— тогда мое поведение выглядело бы более чем легкомысленным. В таком случае моя настойчивость наводила бы на мысль, что я мелкая шантажистка, которая хочет погреть руки, используя попавшие к ней чужие секреты и чужое кольцо.

Мой личный розыск закончился ничем.

Придется обратиться за помощью к подполковнику Григорьеву; это значило проявить полную свою несостоятельность, неумение вести подобные дела. Да и подполковник Григорьев мало чем мог здесь мне помочь.

В отчаянии я поглядела в одну сторону, в другую… и увидела Ирину Васильевну.

Она шла по набережной с кошелкой, сквозь петли которой поблёскивало тусклое серебро рыбьей чешуи. Рысьи её глазки тут же заметили меня. Вероятно, она разглядела меня даже раньше, нежели я её.

— Гуляете, Евгения Сергеевна? Это хорошо. С молодыми людьми разговариваете… Это кто же там, уж не Владислав ли Витальевич?

— Не знаю… подошел, спросил, который час. Ваш знакомый?

— Знакомый, как же. Встречались. Раньше-то чаще встречались, это сейчас я стала старая да увечная, никому не нужна… Деловой был мужчина, Владислав Витальевич, деловой. Значит, который час, спросил? Так, так… А я вот свежей рыбки купила, сподобилась. Вы когда-нибудь свежую скумбрию кушали? Ну где там, чего я спрашиваю, она же в вашей Сибири не водится. К ужину не опаздывайте. Попробуете, что такое наша черноморская скумбрия.

Ирина Васильевна просеменила мимо.

Владислав Витальевич был уже на другой стороне улицы. Но вот он замедлил шаги, оглянулся вслед моей хозяйке. И только здесь я догадалась наконец, почему он ушел.

Я тут была ни при чем.

Когда Ирина Васильевна скрылась за углом, он повернулся и пошел обратно ко мне. Видимо, он тоже не возражал против конспирации. Если он желает прятаться, значит, у него есть причины на это…

Я уже не смотрела на него, как будто меня ничуть не обеспокоил его уход. Присела на парапет в рассеянной позе скучающей женщины, которая приехала на юг развлечься, оставив дома все правила хорошего тона, и ничуть не будет возражать против новых знакомств.

И тут же немедленно возле меня остановился некто, кругленький, вертлявый, с маленьким ротиком и в кремовых брючках, он уже готовился произнести первую дежурную фразу, но я побоялась, что он спугнет осторожного Владислава Витальевича, и сказала с прохладной выразительностью:

— Проходите, пожалуйста! Если я кого и жду, то не вас.

Он захлопнул свой птичий ротик, сделал ручкой некий неопределенный жест и удалился — этакая кустарная подделка под курортного донжуана.

Владислав Витальевич подошел, пододвинулся поближе, опершись локтями на парапет, рассеянно поглядывая на море. Играть он умел, я уже начала побаиваться, как бы его игра не оказалась лучше моей…

5

— Откуда вы знаете эту женщину? — спросил он.

— Ирину Васильевну? — удивилась я.— Так она же моя хозяйка. Я у нее живу.

— Вы знали ее раньше?

— Откуда? Меня привез к ней шофер, прямо из Адлера. Похоже, он всегда поставляет ей клиентов. Она вам чем-то не нравится?

— Сплетница! — сказал он.— Так с чем вы прибыли ко мне от Светланы Павловны?

Ага, значит, мою причастность к Светлане Павловне он все-таки признал.

— Ни с чем,— спокойно возразила я.— Будет вернее, если вы спросите: зачем?

Он чуть взглянул на меня.

— Хорошо. Зачем?

— Думаю, вам уже известно, что с ней случилось.