Сочинитель

Андрей умолк, повесив голову, Юля зачарованно смотрела на него… После небольшой паузы она вдруг встрепенулась и недоуменно свела брови к переносице:

— А… а причем здесь наша клиентка? Обнорский пожал плечами:

— Вы, может быть, решите, что я совсем головой тронулся, но… Я когда эту брюнетку увидел, даже испугался — очень она на Мадлен похожа, только старше… А Мадлен говорила, что у нее есть брат и сестра… Ну, я и подумал, а вдруг… Смотрел, смотрел на эту вашу клиентку… Пока чухался — она уже в раздевалку ускакала. Я решил, что в кафе ее перехвачу — а оказалось, что она раньше ушла… Такие вот пироги… Я понимаю, все это — глупо, но… Она, действительно, очень похожа на Мадлен… Вдруг она — все-таки ее сестра? В жизни, говорят, всякое случается… Вы уж помогите мне, пожалуйста, Юля… Я — правда, не маньяк и не сексуально озабоченный, не фарцовщик и не валютчик…

На мужика (а особенно на мужика, умеющего мыслить логически) история, изложенная Обнорским, вряд ли бы произвела большое впечатление — в ней было очень много «дыр» и неувязок. Но Юля, по счастью, входила в прекраснейшую часть человечества, в ту, которая руководствовалась по большей части не логикой, а эмоциями. Серегин делал ставку на то, что русские женщины и девушки — очень жалостливые, и не ошибся. Его романтическая история, изложенная в стилистике околдовавших страну телесериалов, нашла отклик в добром сердце милой девушки Юли — она молча взяла телефонную трубку, набрала на аппарате трехзначный номер и после короткой паузы спросила:

— Алло, Лен, это ты? Привет, это Юля… Ага… Да ничего… Слушай, у меня тут клиентка была из триста двадцать пятого… Ага… Да, на номер записать попросила… Нет, ключ с ней был… Ага… Ты не могла бы посмотреть ее имя, и откуда она?… Нет, это мне нужно — похожа она на одну мою старую знакомую, вернее не мою даже, а мамину… Ага… Ой, спасибо… Ага… Как? Рахиль Даллет? Израиль? Спасибо… Ну, забегай к нам погреться, когда минутку выкроишь… Спасибо тебе еще раз.

Юля повесила трубку и с сожалением развела руками:

— Вы говорите, что ваша Мадлен — француженка? Тогда, судя по всему, не попали вы… Клиентка наша — еврейка из Израиля, Рахиль Даллет… Могла, конечно, и француженка замуж за еврея выйти, фамилию сменить и в Израиль уехать… Но — имя? Имя-то у нее тоже еврейское — Рахиль…

— Да, — вздохнул Андрей. — Похоже, вы правы, Юля… Извините, что вас побеспокоил… Наваждение какое-то, всюду мне моя Мадлен мерещится… Хотя — какая она моя…

— Ой, — всплеснула руками Юля. — Вы меня совсем не побеспокоили… Я вас, кстати, уже второй раз у нас вижу — вы тоже живете в отеле?

— Нет, — покачал головой Андрей. — Здесь мои шведы живут, мы с ними вместе фильм снимаем… Документальный…

— Да? — ахнула Юля. — А про что?

После того, как она помогла узнать имя и номер комнаты зеленоглазой брюнетки, Андрей был бы последней свиньей, если ушел сразу — пришлось рассказывать Юле про фильм, про Ларса с Сибиллой, про почти закончившиеся уже съемки.

Девушке было, видимо, скучно сидеть одной на «посту», или она действительно прониклась сочувствием к Серегину — по крайней мере, Андрею пришлось еще выслушать несколько хороших советов, как разыскать француженку Мадлен…

Обнорский смотрел на Юлю с благодарностью, кивал, но слушал в полуха, повторяя про себя: «Рахиль Даллет, Израиль, триста двадцать пятый номер…»

Выйдя, наконец, из «центра здоровья», Обнорский подавил в себе желание немедленно отправиться на третий этаж к этой самой Рахиль. Торопливость и поспешность — известное дело — только при ловле блох и при поносе хороши, да еще когда от чужой жены огородами бежишь, а за тобой ее муж с дубиной гонится… Почувствовав тяжелую, чугунную усталость, Андрей заскочил на минутку к Ларсу, а потом поехал домой — спать…

На следующий день Серегин с утра помчался в редакцию — несмотря на полную «запарку» со шведским фильмом, от основной работы ведь его никто не освобождал. Андрей и так переживал, что он очень многие вопросы спихнул на своего заместителя Мишку Петрова… Полдня пронеслись в какой-то немыслимой кутерьме, но при этом при всем Обнорского все же не оставляли мысли о зеленоглазой Рахиль и о ее странном медальоне. Андрей почему-то был почти уверен, что эта Даллет — на самом деле никакая не еврейка, тип лица не соответствовал… И фотография Сереги Челищева… Откуда она взялась в медальоне гражданки Израиля? Лицо второго парня тоже казалось Серегину знакомым, и, вообще, Андрей буквально чувствовал, что бродит где-то рядом с ответами на все свои вопросы — еще немного, и он все поймет, но… Но в редакции у него просто не было ни минуты свободного времени, чтобы спокойно сесть, «собрать мысли в кучу» и, что называется, определиться с этой Рахиль…

Серегин не знал, за что хвататься — день выдался «урожайным» на криминальные новости, а тут еще Вика Тимофеева (судя по всему — после очередного скандала с мужем) позвонила и уведомила, что на работе не появится, заболела, мол…