Сочинитель

— Никита Никитич, может, наручники-то… Дед совсем непростой — Калмановича на чердаке вырубил, тот даже чирикнуть не успел…

Кудасов кивнул и спокойно ответил, глядя на Кораблева:

— Я думаю, Василий Михайлович будет вести себя разумно.

Старик еле заметно улыбнулся и протянул закованные руки Вите Савельеву… Когда наручники были сняты, Кораблев начал спокойно массировать затекшие кисти рук — казалось, это был не тот человек, который меньше часа назад валялся у Кудасова в ногах и обещал, что все расскажет…

Когда Резаков и Савельев, обеспокоено оглядываясь, вышли, Никита Никитич подошел к старику вплотную и негромко сказал:

— Ну что, поговорим?

— Поговорим, — кивнул Кораблев. — Спрашивай… Только у меня один вопрос имеется. У нас сейчас беседа частная, или как?…

— У нас просто разговор, — ответил Кудасов. — И от того, как он сложится, будет зависеть очень многое, Василий Михайлович…

Старик пожал плечами:

— Ты меня не пугай только. Что у тебя на меня есть? Так, ерунда всякая… Ну, посидел на чердаке с карабином — так я же старый, мало ли что мне в голову взбрести могло… Может, я действительно голубей пострелять хотел? А Варшавский вокзал ты мне никогда не пришьешь и сам это прекрасно донимаешь…

Кудасов усмехнулся:

— Насчет голубей… Ты за Антибиотиком несколько дней следил, как за главным «голубятником»?

— Отфиксировали? — хмыкнул Кораблев. — Молодцы… Ну, и что это меняет? На суде…

— До суда еще дожить надо, — перебил его Никита Никитич. — Я тебе, Василий Михайлович, по-простому скажу — либо мы по душам разговариваем…

— Либо?… — поднял подбородок старик.

— Либо я сделаю все, чтобы тебя на подписку выпустили, — спокойно закончил Никита Никитич. — Смекаешь? И тогда никакого суда не будет, можешь мне поверить… Потому что Виктору Палычу, сам понимаешь, крайне интересно узнать — кто и за что его тебе заказал… Ты в курсе его методов «дознания»?

— Слышал кое-что, — вздохнул Кораблев.

— Вот и хорошо, что слышал… Думай, Василий Михайлович. Я сейчас — последняя твоя надежда…

Старик долго молчал, прикидывая что-то в уме и поглядывая время от времени на Кудасова, который с безразличным видом начал прохаживаться по актовому залу. Играл Никита очень хорошо — конечно же, его безразличие было деланным. Кудасову крайне необходимо было взять «заказчика» Антибиотика — и вовсе не потому, что Никита мечтал отправить этого неведомого человека в тюрьму. Дело было в другом — людей калибра Палыча просто так не «заказывают». Стало быть тот, кто нанимал Кораблева, имел серьезные причины… А какие это могли быть причины? Деньги, скорее всего, огромные деньги… Организованная преступность — это прежде всего бизнес, серьезный бизнес, делающийся криминальными методами… В бизнесе крайне редко убивают из-за эмоций — убийство там рассматривается всего лишь как один из способов ведения дел… Стало быть, если у «заказчика» и Антибиотика — серьезный конфликт, то этот «заказчик», будучи прижатым к стенке, может дать интересные показания на Палыча… Даст, куда денется. Только надо найти его и прижать к этой самой стенке… Найти и прижать… Кто же все-таки рискнул «заказать» Палыча?

— Что тебя интересует? — спросил глухо Кораблев.

Никита Никитич снова вплотную подошел к старику:

— Меня много чего интересует… Для начала — давай-ка Варшавский вокзал вспомним!

Василий Михайлович тяжело вздохнул, потер рукой щеку, ссутулился в кресле:

— Хочешь верь, хочешь нет — я тогда сам толком ничего не знал… Меня попросили помочь встретить человека, сказали, что могут быть проблемы с конкурентами… То, что тот мужик опером был, я только потом узнал.

— Кто? — Кудасов подошел к Кораблеву, заглянул в глаза. — Кто организовывал встречу, кто тебя туда послал?! Кто?

Старик снова вздохнул и пожал плечами:

— Встречу, как я понимаю, Антибиотик организовывал, правда, я тогда с ним даже не разговаривал — у него своя команда была… А меня попросил «подстраховать» на всякий случай один человек…

— Кто?!

— Он без надобности тебе, потому как давно в земле лежит… Зачем попусту покойника беспокоить, быльем все давно поросло. Я тогда с Варшавского вокзала сам еле ушел — ребятки Палыча, похоже, и меня «зачистить» хотели. Да только я в Москву ушел, там меня им уже не достать было…

Старик закашлялся, Никита долго смотрел на него, потом спросил тихо:

— Кто ты, Василий Михайлович?

Кораблев вопросу не удивился — будто ждал его: — Кто я? Ты не ломай голову над этим — все равно ничего не узнаешь… Я вот теперь иной раз, когда ночью заснуть не могу, лежу и думаю — как так интересно судьба моя вывернулась? И кто виноват в этом? Долгая у меня история… Да и не ко времени она тебе сейчас. Ты хотел узнать, кто Антибиотика «заказал»? Надеешься через мотив Палыча прижать? Старик усмехнулся, а Кудасов даже прищурился от неожиданности — неужели этот чертов Мазай еще и мысли читать умеет? Непростой дедушка, совсем непростой! Чувствуется, что за ним — такое… Разговорить бы его, как следует — он бы мог такого нарассказывать… Ладно, пускай он сначала хотя бы заказчика сдаст, а потом… Потом можно будет и к остальному вернуться.