Сочинитель

Больше Никита не задавал никаких вопросов, а Кольцов всю дорогу до квартиры думал о чем-то своем — судя по угрюмому выражению, проступившему на его лице, мысли эти были не из самых светлых и радостных…

Открывший на звонок дверь пузан в алом шелковом халате с желто-зелеными драконами мельком глянул на лица оперов и, видимо, сразу поняв, что за гости к нему пожаловали, недовольно забурчал:

— Ну, что еще? Ничего не пропало, никакой кражи не было, недоразумение вышло. Я же уже все объяснял, заявление написал даже…

— Здорово, Бертолет, — негромко сказал Кольцов, и хозяин квартиры, вздрогнув, замолчал, а секундой позже прищурился (лестничная площадка была освещена не очень хорошо) и повнимательнее вгляделся в лица сотрудников милиции. Румяная физиономия молодого опера ничего ему не сказала, а вот капитана пузан узнал:

— А-а, гражданин начальничек! Сколько лет, сколько зим… Давненько мы с вами не виделись. Не могу сказать, что сильно рад нашей встрече…

— Чихать я хотел на твою радость, — хмуро ответил Кольцов, после чего деловито втолкнул хозяина в глубь прихожей и спокойно шагнул в квартиру. Ничего не понимавший Никита молча последовал за Алексеем Валентиновичем.

— В чем дело?! — заблажил было человек в халате. — Вы не имеете права!…

Но капитан усмехнулся, коротко глянул ему в глаза и угрюмо посоветовал:

— Заткнись, Бертолет, не пыли…

Тот, кого Кольцов называл Бертолетом, действительно заткнулся, только глазами злобно посверкивал, следя за тем, как капитан по-хозяйски разгуливает по его основательно разгромленной квартире. Впрочем, несмотря на полнейший беспорядок, чувствовалось, что достаток в доме имеется…

— Ну, что же, — сказал наконец Кольцов, удовлетворившись беглым осмотром, — Я смотрю, живешь ты неплохо… Бардак, правда, у тебя, но если прибраться — так очень даже благоустроенная хата. Хорошо зарабатываешь?

— Не жалуюсь, — без энтузиазма ответил Бертолет. — А в чем дело? Я свое отчалился[6], работаю честно…

— Это хорошо, — кивнул Алексей Валентинович. — Это правильно… А где трудишься?

У Никиты сложилось впечатление, что Кольцов и сам прекрасно знал, где работает хозяин квартиры, тем не менее капитан, внимательно глядя Бертолету в глаза, ждал ответа.

— В магазине мебельном… В Пушкине, — неохотно выдавил из себя пузан. После секундной паузы он не выдержал и ядовито добавил: — Я слышал, и вы, гражданин капитан, направление работы поменяли?

— Устаревшие данные, — равнодушно отмахнулся Кольцов. — Жизнь не стоит на месте… Стало быть, ты при Зуеве состоишь? Хороший, я смотрю, у вас там коллективчик подобрался, просто артель какая-то…

Бертолет облизнул пересохшие губы и с деланным спокойствием пожал плечами:

— С Виктором Палычем… Только Говоровым, а не Зуевым — у вас, начальник, тоже данные устаревшие — мы действительно работаем в одном магазине, и что с того?

— Да ничего, — хмыкнул капитан. — Так просто… Ну, а кто тебе раскардаш в хате устроил? Поссорился с кем? Или коллеги недоперевыполненным планом недовольны?

Бертолет побледнел, но решительно вскинул подбородок:

— Я не понимаю, о чем вы? Я же объяснял — потерял ключи, а потом искал документы…

— Ага, — кивнул Кольцов. — Документы… И как, нашел?

— Нашел…

— Ну, и молодец. Тогда нам и правда делать здесь нечего — зачем трудового человека от заслуженного отдыха отрывать? Пойдем, Никита…

Кудасов молча вышел из квартиры, а Кольцов на пороге еще раз обернулся:

— Приятно, что у тебя все в порядке, и совесть чиста… Будут проблемы — звони.

— Непременно, — осклабился успокоенный уходом гостей Бертолет, в уголке его рта тускло блеснула металлическая фикса. — И вы к нам заезжайте. Ежели, скажем, гарнитурчик нужен…

— Перебьюсь, — не ответил на улыбку Алексей Валентинович, а потом добавил очень тихо, так, что Никита еле расслышал: — Тревожно мне что-то за тебя, Бертолет. Ты подумай… А надумаешь что — звони…

Улыбка вновь сползла с лица работника мебельного магазина, и он торопливо захлопнул дверь.

Оперативники молча спустились по лестнице и вышли из темного подъезда на залитую апрельским солнцем улицу. Кудасов достал пачку «Беломора» и закурил.

— Дай-ка и мне, что ли, — неожиданно попросил его капитан.

— Так вы же… — растерялся Никита. — Вы же не курите?

— У меня был «никотиновый отпуск», — пояснил Кольцов. — Дай, не жадничай.

— Да я не жадничаю, — чуть покраснел Кудасов и протянул Алексею Валентиновичу аккуратно вскрытую пачку. Кольцов прикурил от папиросы Никиты и с наслаждением затянулся.

Это была его первая затяжка за четыре года — когда капитана «слили» в участковые, он решил бросить курить, потому что в первые дни ссылки засаживал по две пачки сигарет в день…

— Ну, и как тебе хозяин? — спросил Кольцов, выкурив папиросу до половины. Никита кашлянул и серьезно ответил:

— Похоже, из ранее судимых…

— Ценное наблюдение, — также серьезно кивнул Алексей Валентинович. Кудасов вспыхнул, но сказать ничего не успел, потому что Кольцов задал новый вопрос: — И по каким же делам он «чалился»?