Сочинитель

— Так, дорогой ты мой, был бы вопрос легким — стали бы мы его с тобой перетирать? Никитка этот давно мне поперек горла, с ним нужно что-то решать…

Иваныч поднял голову, чуть дернул правой бровью:

— Может, того… Может, капитально проблему решить?

Виктор Палыч долго ничего не отвечал, прикрыв глаза чуть подрагивавшими веками. Со стороны могло даже показаться, что старик уснул. Но Иваныч знал, что это не так… Наконец Антибиотик открыл холодно блеснувшие глаза и раздраженно мотнул головой:

— Нет, пустое это. Хлопотами большими обернется…

— Раньше говорили: «Есть человек — есть проблема, нет человека — и проблема ушла», — тихонько попытался отстоять свое предложение Иваныч, но старик после этой фразы насупился еще больше:

— Оно так-то так, да не всегда… Бывает, что человека нет, а проблемы остаются, да к ним еще и новые прибавляются. Этих мусорков оэрбэшных трогать напрямую нельзя — беспредел может начаться… Про «Белую стрелу» слышал?

Иваныч, конечно, о «Белой стреле» слышал. Об этой тайной организации, якобы созданной ментами и комитетчиками для физического устранения уголовных авторитетов и коррумпированных чиновников, тогда ходило много слухов в бандитских и милицейских кругах. И слухи эти были — один страшнее других.

Когда Антибиотик упомянул «Белую стрелу», Иваныч скривился, показывая, что не очень-то верит всем этим страшилкам, но старик покачал у него перед носом указательным пальцем:

— Знаю-знаю, сам этим базарам не доверяю… А все-таки плохо, когда такие сплетни появляются. Дыма без огня не бывает, мусора про что сплетничают — про то, во что верить хотят… В Писании сказано: «Сначала было слово». А от слова и до дела недалеко… Так зачем же их к этому делу подталкивать-то? Ведь ежели мусорков валить начнут, так они и впрямь какой-нибудь «эскадрон смерти» учредят…

Антибиотик пожевал губами и задумался. Однажды мысль о физическом устранении Никиты Кудасова уже приходила ему в голову — хорошо, он тогда эту тему с Черепом обмял, который его личной «контрразведкой» командовал. Так вот, Череп через несколько дней любопытную информацию старику сообщил — дескать, существует вероятность, что в случае ликвидации Кудасова немедленно будут уничтожены без суда и следствия некоторые весьма серьезные люди — с самим Виктором Палычем в первую очередь… Проверить достоверность этой информации можно было бы только одним способом — но Антибиотику рисковать не хотелось, да и Черепу он доверял почти безгранично. Почти — потому что безгранично старик не доверял вообще никому. А Никитка этот — он фанатик, а от фанатиков любой пакости ждать можно. Плохо то, что он фанатик умный и грамотный… Эти свои мысли Антибиотик высказывать Иванычу, естественно, не стал — не стоит лишний раз страхи разжигать, мало ли, как оно потом все обернется. Может, и впрямь такой момент наступит, когда придется кардинально что-то решать… Виктор Палыч жестко посмотрел в глаза своему визави:

— Для стрельбы много ума не надо… Мочиловым заниматься те любят, кто по другому ничего не умеют.

Иваныч чуть минералкой не поперхнулся — уж кто бы говорил-то! За Палычем жмуров столько, что на целое кладбище хватило бы… Один Иваныч знал столько по воле Антибиотика навечно упокоившихся, что порой сам пугался своего знания — гадал, не подошел ли он уже к той критической черте, когда многие знания превращаются во многие печали, а потом и в глубокую скорбь близких и родственников по новому покойнику — тому, кто знал слишком много…

Виктор Палыч, между тем, продолжал:

— А Никитку этого неуемного надо по другому приструнить… Так, чтобы он сто раз пожалел. Чтоб думал в другой раз, на кого руку поднимать… Надо ему кучерявую жизнь устроить, адвокатов грамотных на него натравить, прессу… Мусорков наших правильно сориентировать надо. Не железный же он? И не таким зубы обламывали… Уяснил задачу-то?

— Уяснил, — кивнул Иваныч и, кашлянув, добавил. — Завтра же с утречка возьмусь…

— Посуетись, дорогой, посуетись… Работать совсем некому, Муха мне позарез нужен — время упускать никак нельзя. Много работы, очень много вкусной работы. А к новому человеку пока присмотришься, пока в курс дела введешь…

Собеседники помолчали немного, у обоих вдруг совсем испортилось настроение — несмотря на прекрасный эвкалиптовый пар и богато накрытый стол… Мысли Антибиотика упорно возвращались к фигуре начальника 15-го отдела РУОПа. Виктор Палыч вдруг усмехнулся и спросил:

— Знаешь, как пацаны наши этого Никитку зовут?

— Как? — поднял голову Иваныч.

— Танком безбашенным. «Тридцать четверкой»…

Иваныч хмыкнул и почесал лысину:

— А свои его по другому кличут.

— Это как же?

— «Директором».

— Надо же… Директор… — Антибиотик покрутил головой, улыбнулся своей страшной змеиной улыбочкой. — Дурное погоняло… Директор — должность непостоянная, директоров назначают и снимают… Ишь ты, Директор… Тут недавно Джон откинулся, базарил, что этот Кудасов его допрашивал… Всю душу, говорит, вымотал. А Джон — пацан правильный, крепкий.

— Палыч, все о'кей будет…