Сочинения в 3-х тт. Том 2

— Это что же получается? Раньше хамил, а теперь пришел, чтобы старый пират от виселицы спас?!

Я сказал, что пришел вовсе не за этим и что если он собирается и дальше молоть вздор, то пусть хотя бы говорит потише, чтобы в Лос-Анджелесе не слышали, какой он болван.

— Если вы украли пару чужих писем, — на весь дом заголосил старикан, — то это еще не значит…

Я заткнул уши, он обиделся, и крик смолк. Я вынул пальцы из ушей и сказал:

— Отправьте вашего человека спать — нам надо поговорить наедине. Сегодня он вам не понадобится. Бить я вас не собираюсь.

— Ступай, — буркнул старик шоферу.

Шофер повернулся и ушел, прикрыв за собой дверь и напоследок бросив на меня полный любви взгляд. Когда мы остались одни, папаша Элихью дал волю своему гневу: он потребовал, чтобы я немедленно вернул ему остальные письма, стал допытываться, громко сквернословя, как они ко мне попали и что я с ними сделал, угрожал мне невесть чем, в основном же осыпал меня самыми отборными ругательствами.

Писем я ему не отдал. Румянец сошел с лица старика, оно опять стало розовым.

— Стало быть, вы собираетесь представить это дело таким образом? — пожевав губами и скосив на меня глаза, процедил он.

Теперь папаша Элихью говорил значительно тише: ему было не до крика, разговор принимал серьезный оборот.

Я подставил стул к кровати, сел и ласково ему улыбнулся:

— А почему бы и нет.

Он молча смотрел на меня и жевал губами.

— Хуже клиента, чем вы, у меня в жизни не было, — пожаловался я. — Посудите сами. Сначала вы нанимаете меня, чтобы я очистил от преступников город, потом предаете, переходите на сторону противника и воюете со мной до тех пор, пока я не начинаю брать верх; затем выжидаете, а теперь, когда, по-вашему, дела мои опять плохи, вы даже не впускаете меня в дом. Не знаю даже, что бы я без этих писем делал.

— Это шантаж, — буркнул он.

Я рассмеялся:

— Вы бы уж лучше молчали. Ладно, пусть будет шантаж. — Я постучал пальцем по спинке кровати. — Так вот, старина, дела мои совсем неплохи. Я победил. Помните, вы плакались, что злые люди отобрали у вас ваш маленький городок? Пит Финик, Лу Ярд, Сиплый Тейлер и Нунен. Где они теперь? Ярд был убит во вторник утром. Нунен — вечером того же дня, Сиплый — в среду утром, а Финн — час назад. Так что хотите вы или нет, а город опять ваш. А вы еще говорите, что я вас шантажирую. А теперь слушайте, что вам надо будет сделать. Вам надо связаться с мэром города — должен же быть в этом поганом городишке мэр! — и вместе позвонить губернатору штата… Не перебивайте меня.

Губернатору скажете, что городская полиция, где бутлегеры действуют на правах блюстителей порядка, вышла из-под контроля. Попросите его прислать помощь — лучше всего национальную гвардию. Может, за городом еще какие-то банды и действуют, но главари — все те, кого вы так боялись, — отправились на тот свет. А ведь у них были с вами свои счеты. Сейчас появилось много деловых мальчиков, которые стремятся поскорей занять место убитых. Что ж, тем лучше: пока в городе царит анархия, белым воротничкам будет легче овладеть ситуацией. А новые люди, в отличие от старых, особой опасности для вас не представляют.

Пусть мэр или губернатор, в зависимости от того, кто за это отвечает, разгонит всю берсвиллскую полицию. Пока вы не наберете новых людей, за порядком в городе будут следить национальные гвардейцы. Я слышал, что и мэр и губернатор — ваша личная собственность. Они сделают все, что вы им скажете. А сказать придется, ничего не поделаешь.

И тогда ваш прелестный городок опять будет принадлежать вам и вы опять превратите его в помойную яму. Если же вы не свяжетесь с губернатором, я отдам ваши любовные письма газетчикам — и не в «Геральд», где сидят ваши люди, а в информационно-телеграфные агентства. Эти письма я забрал у Дона. Уверен, вам доставит огромное удовольствие доказывать на суде, что не вы его нанимали и не он убил девушку. Но еще большее удовольствие получат люди, которые будут читать ваши письма. Они просто великолепны. В жизни не читал ничего смешнее. — Я замолк.

Старик весь дрожал — и не от страха. Его лицо опять побагровело. Он разинул рот и проревел:

— Печатайте их и будьте прокляты!

Я вынул письма из кармана, бросил их на кровать, встал, надел шляпу и сказал:

— Я отдал бы правую руку за то, чтобы доказать, что девушку убил человек, которого подослали вы. Господи, кто бы знал, как мне хочется отправить вас на виселицу! Это был бы достойный финал.

К письмам он даже не прикоснулся.

— Вы сказали мне правду про Тейлера и Пита?

— Да, не понимаю только, какая вам разница? Вместо них вами будет распоряжаться кто-то другой.

Он откинул одеяло и сел, свесив с кровати свои короткие розовые ножки в пижамных брюках.

— Значит, смелости не хватает занять пост, который я вам уже предлагал, — шефа полиции?

— Да. Всю свою смелость я растерял, сражаясь с вашими врагами, пока вы полеживали в постели и придумывали, как бы подороже меня продать. Ищите себе другую няньку.

Он уставился на меня. А потом хитро прищурился, кивнул седой головой и сказал: