Сочинения в 3-х тт. Том 2

— Ты еще не знаешь самого главного, — рассмеявшись, сказал я. — Макс не убивал брата Нунена. Тим не сказал «Макс», он пытался сказать «Максвейн», но умер на полуслове.

Дина схватила меня за плечи и встряхнула — сто девяносто фунтов чистого веса!

— Черт тебя побери! — закричала она, обдав меня горячим дыханием. На ее побелевшем лице румяна и помада обозначились ядовито-красными пятнами. — Раз ты пришил ему дело, да еще меня в это втянул, тебе придется убить его, другого выхода нет.

Я не люблю, когда со мной распускают руки, даже когда это руки молоденьких женщин, которые, распалившись, похожи на мифологических героинь. Я вырвался из ее железных объятий и сказал:

— Хватит причитать. Ты еще жива.

— Да, пока жива. Но Макса я знаю лучше, чем ты. Те, кто обвиняет его в преступлении, которого он не совершал, долго не живут. Нам бы не поздоровилось, даже если бы мы пытались засадить его за дело, а тут уж…

— Главное, не паникуй. Кому только я не шил дел, и, как видишь, — жив. Одевайся и пойдем есть. Сразу лучше себя почувствуешь.

— Ты что, спятил?! И не подумаю. Тем более…

— Будет тебе. Если уж Сиплый такой злодей, ты и дома от него не спасешься. Не все ли равно где…

— Совсем не все… Знаешь что? Поживешь у меня, пока Макс на свободе гуляет? Ты виноват, вот и охраняй меня. Ведь сейчас даже Дэна нет, он в больнице.

— Не могу, — сказал я. — Дела. Зря ты переживаешь. Макс наверняка и думать о тебе забыл. Одевайся, а то я умираю от голода.

Она подошла ко мне вплотную, и я прочитал в ее глазах ужас.

— Скотина! — воскликнула она. — Тебе на меня наплевать. Используешь меня, как и других, в качестве взрывчатки. А я-то тебе поверила!

— Насчет взрывчатки ты правильно говоришь, а все остальное — чушь! У тебя тяжелые черты лица, и тебе не идет, когда ты злишься. Пошли, ужасно есть хочется.

— Будешь есть здесь, — сказала она. — Уже темно, ни за что из дому не выйду.

Спорить было бесполезно. Поверх розово-бежевого платья Дина надела фартук и, произведя учет имеющихся в холодильнике продуктов, извлекла оттуда картошку, зеленый салат, банку консервов и кусок фруктового пирога. К этому я добавил, сходив в магазин, пару бифштексов, булки, спаржу и помидоры.

Когда я вернулся, Дина, налив в шейкер много джина, вермут и апельсиновый сок, делала коктейль.

— На улице никого? — тревожно спросила она.

Я лишь понимающе хмыкнул. Мы отнесли коктейль в столовую и не теряя времени даром выпили по одной. Джин пошел ей на пользу. Когда мы сели ужинать, она почти совсем успокоилась. Готовила она неважно, но на нашем аппетите это не сказалось.

На десерт мы выпили по паре стаканов имбирного пива. И тут вдруг ее охватила невероятная жажда деятельности. Чтобы она боялась на улицу нос высунуть из-за какого-то паршивого пигмея — да никогда в жизни) Она ведь вела себя с ним честнее некуда, а он взъелся на нее из-за ерунды, и, если ему не нравится се поведение, пусть хоть на голову встает — она все равно, как и собиралась, повезет меня в «Серебряную стрелу», она же обещала Рено, что обязательно приедет, и она, черт возьми, сдержит слово, а тот, кто в этом сомневается, пусть катится… правильно она говорит?

— А кто такой Рено? — поинтересовался я, пока она, вместо того чтобы развязывать тесемки от фартука, завязывала их еще туже.

— Рено Старки. Тебе он понравится. Отличный парень. Я обещала, что приеду на его праздник, и свое слово сдержу.

— А что он празднует?

— Проклятый фартук! Его сегодня из тюрьмы выпустили.

— Повернись, я развяжу. За что его посадили? Стой спокойно.

— Полгода назад он вскрыл сейф в ювелирном магазине Тер-дока. Их было пятеро: Рено, Толстяк Коллинз, Черномазый Уэйлен, Хэнк О’Марра и один хромой коротышка, по кличке Колченогий. Прятал их сам Лу Ярд, но неделю назад сыщики их все-таки накрыли. Так что пришлось Нунену их посадить. Но это ничего не значит. Сегодня, в пять часов дня их выпустили под залог, и больше об этом деле, будь спокоен, никто никогда не услышит. Рено это не впервой: его уже раза три под залог выпускали. Слушай, пока я переоденусь, взболтай еще пару коктейлей.

* * *

Ресторан «Серебряная стрела» находился на полпути между Берсвиллом и Мок-Лейком.

— Неплохой кабак, — сообщила мне по дороге Дина. — Полли Дивото — хорошая хозяйка, умеет накормить и напоить, вот только виски у нее всегда почему-то мочой отдает. Тебе Полли понравится. Из ее заведения можно вынести все что хочешь, она слова не скажет, главное — не шуметь. Шума она не переносит. Ну вот, приехали. Видишь сквозь деревья красные и синие огоньки?

Мы выехали из леса, и перед нами выросло похожее на старинный замок ярко освещенное здание придорожного ресторана.

— Ты же говорила, хозяйка не переносит шума, — сказал я, прислушиваясь к громкому пистолетному хору, который доносился изнутри.

— Что-то стряслось, — пробормотала Дина, останавливая машину.