Читаем Сочинения. Том 1 полностью

После восстания, не дожидаясь ареста, Бестужев явился вечером следующего дня на главную гауптвахту Зимнего дворца. Он был приговорен по первому разряду к смертной казни отсечением головы. Ему вменялось в вину то, что он: «Умышлял на цареубийство и истребление императорской фамилии; возбуждал к тому других… участвовал в умысле бунта привлечением товарищей, сочинением возмутительных стихов и песен; лично действовал в мятеже и возбуждал к оному нижних чинов»[9]. Затем приговор был заменен каторжными работами сроком на двадцать лет с последующим поселением в ссылке; позднее срок каторги был сокращен до пятнадцати лет.

Отбыв год заключения в финляндской крепости «Форт Слава», Бестужев был отправлен в Якутск, где оказался в полном одиночестве. Братья Николай и Михаил были сосланы в Читу, а потом переведены в Петровский завод. На Кавказе отбывали службу братья Павел и Петр. Александру хотелось действовать, рисковать, быть среди друзей, теплилась надежда вырваться на свободу. В феврале 1829 года Бестужева, не без участия Грибоедова, переводят рядовым на Кавказ в войска Паскевича, сначала в Тифлис в 41-й егерский полк, потом через полгода — в Дербентский гарнизонный батальон. В 1834 году его перевели в действующую часть. За Бестужевым постоянно осуществлялся тайный надзор, никаких наград ему не полагалось, наоборот: извести при первой возможности — было намерение царя. Недобрые предчувствия никогда не покидали Бестужева, он делился ими в письмах к родным. Предчувствия особенно сгустились перед самой гибелью, на корабле перед десантом Бестужев даже составил духовное завещание. Много лет спустя Михаил Бестужев сообщал Семевскому: «…мы с братом (то есть с Николаем Бестужевым. — В. К.) были уже к этому подготовлены и письмами его, в которых пробивалась его решимость — искать смерти, и уже заметным намерением правительства вывести его в расход»[10].

2

Первоначальную литературную известность Бестужев снискал себе как журнальный критик. Перевод «Оды о навигации» Лагарпа, помещенный в «Сыне отечества» за 1818 год, прошел незаметно. Можно лишь принять во внимание, что ода импонировала Бестужеву, успевшему полюбить море, и выражала настроения его активной натуры; недаром он придал переводу символическое название — «Дух бури». Более существенным был критический разбор катенинского перевода «Эсфири» Расина, напечатанный в том же «Сыне отечества» за 1819 год, № 3, который впервые был подписан псевдонимом: «Александр Марлинский» (лейб-гвардии драгунский полк, в котором служил Бестужев, стоял в части Петергофа, примыкающей к дворцовому строению под названием «Марли»). Первоначально этим псевдонимом Бестужев почти не пользовался, предпочитая подписываться своим настоящим именем или криптонимами. Популярность псевдоним «Александр Марлинский» получил в 30-е годы, когда им был подписан рассказ «Страшное гаданье», появившийся в «Московском телеграфе» за 1831 год.

Разбор катенинского перевода трагедии Расина был замечателен нелицеприятной беспощадностью, несмотря на чрезвычайный авторитет Катенина в тогдашних литературных кругах: П. А. Катенин слыл знатоком драматургии, древнегреческих классиков, Корнеля, Расина. Кроме того, Катенин был в то время близок к. декабристам и вскоре был выслан из Петербурга за то, что ошикал на сцене артистку Семенову, пользовавшуюся покровительством двора. В драматургии Катенин оставался классиком, а в других жанрах — в балладе, поэме — уже начинал пролагать пути романтизму. Складывавшийся декабристский романтизм был явлением сложным, и в рецензии Бестужева на катенинский перевод «Эсфири» чувствуются уже попытки сформулировать некоторые принципы гражданского романтизма. В следующей рецензии на постановку «Липецких вод» Шаховского Бестужев подверг уничтожающей критике автора популярных тогда русских комедий. Бестужев ставит ему в вину отсутствие характеров, противоестественность завязок и развязок, отсутствие настоящего действия, резонерский характер комедийности. Здесь впервые выдвигаются требования, которым гораздо позднее, в глазах Бестужева, удовлетворяла только грибоедовская комедия «Горе от ума».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное