Сочинения. Том 1. Эта странная жизнь. Искатели

В комнату быстрым шагом вошла молодая женщина. Чувствовалось, что и гладко зачесанные на пробор волосы, и строгий черный костюм, и эту быструю четкую походку – всё по-молодому добросовестно и искренне вкладывала она в облик начальника, каким он ей представлялся. Но, несмотря на ее старания, этот заданный облик предательски разрушали девичьи припухлые губы и глаза – большие, серые, мягко освещающие ее неяркое, чистое лицо.

– Товарищи, – громко сказала она, – поздравляю вас. Наша лаборатория завоевала первое место и переходящее знамя.

Начав официально и торжественно, она не удержалась, улыбнулась и, улыбнувшись, засмеялась. И все кругом, глядя на нее, тоже засмеялись.

Новиков поспешно закончил телефонный разговор и, повесив трубку, весело потер руки:

– Ай да мы! Колоссально! Майя Константиновна, вы должны выделить энную сумму на банкет.

Пека помчался в мастерскую сообщить новость. Из смежной комнаты, где верещала дрель, подошли еще двое сотрудников.

– Майя Константиновна, тут к вам товарищ, – сказал Саша Заславский.

Его перебили:

– Как там было, расскажите.

– Ну что, Кривицкий, – торжествовал Новиков. – Вот вам!

– Слава, – философски вздохнул Кривицкий. – Слава – это не солнце, а всего лишь тень.

Майя Константиновна строго обернулась к нему, но встретилась глазами с Лобановым и сказала:

– Пожалуйста, простите. Я вас слушаю. – Она села за свой стол. – Там такие страсти разгорелись… Теплотехники заявили… Ах да, простите, – спохватилась она и снова, улыбаясь, повернулась к сотрудникам: – Сейчас я все расскажу, только вот отпущу товарища.

Все посмотрели на Лобанова нетерпеливо и раздосадованно.

– Нет, вы пожалуйста, я подожду, – сказал он.

– Ничего, ничего! Итак, что у вас?

– У меня к вам направление из отдела кадров, – почему-то смущенно сказал Лобанов.

Кривицкий посмотрел на него с особым вниманием.

Лобанов порылся в карманах и, насупясь, явно недовольный тем, что кругом стоят люди, протянул направление Майе Константиновне.

Эти несколько строчек Майя Константиновна читала долго. Постепенно улыбка уходила с ее лица, губы твердо сжимались. Ощущение какой-то тревоги охватило всех. Стало тихо, только из соседней комнаты доносился пронзительный вопль дрели.

– Знакомьтесь, товарищи, – медленно, ровным, без всякого выражения голосом сказала Майя Константиновна. – Новый начальник лаборатории – товарищ Лобанов… – она заглянула в бумажку, – Андрей Николаевич.

Кто-то удивленно и недоверчиво хмыкнул, кто-то протянул «н-н-да-а», кто-то торопливо закурил. Затем наступило долгое, неприятное молчание.

– Пека, – сказала Майя Константиновна, – пойди скажи там, чтобы выключили дрель.

– Майя Константиновна, как же так? А вы… – сбивчиво начал Новиков и покраснел, поняв свою бестактность.

Майя Константиновна с трудом улыбнулась:

– Вы же знаете, я временно исполняла обязанности.

Да, они знали, что Устинова – молодой инженер и что на место начальника подыскивали солидного товарища, но эти разговоры шли так давно, что их перестали принимать всерьез. Устинова работала второй год, и никому в голову не приходило…

– Когда разрешите сдать вам дела? – тем же ровным голосом спросила она, вставая.

Лобанов растерянно оглядел неподвижные лица.

– Я полагал… за вами практически остается руководство. Я пока присмотрюсь…

– Нет уж, – Устинова переложила бумаги на столе, отодвинула направление. – Нет уж, разрешите сдать вам дела завтра.

По мере того как неприязненная решимость Устиновой возрастала, Лобанов словно избавлялся от смущения.

Он медленно поднялся; от краски, недавно заливавшей лицо, только на скулах остался легкий румянец.

– Ну что ж, завтра так завтра. – Секунду-другую они смотрели друг на друга в упор с гордостью несправедливо обиженных людей.

– До свидания, товарищи, – сказал Лобанов.

– До свидания, – ровно прозвучал одинокий голос Майи Константиновны.

Покинув лабораторию, Лобанов поднялся на второй этаж и пошел по одному из длинных коридоров, тянувшихся вдоль огромного здания Управления энергосистемы.

Отечественная война основательно разрушила энергохозяйство города. Никто, даже сами энергетики, не представлял себе, что за какие-нибудь три-четыре года удастся восстановить разбитые котлы, поднять мачты линий передач, исправить подъездные пути, поставить турбины. Подземная кабельная сеть была перебита в тысячах мест снарядами и авиабомбами. Подстанции стояли демонтированные – пустые кирпичные коробки.

Крупнейшие заводы маялись на голодном пайке электроэнергии. В часы пик диспетчер отключал часть предприятий. На каждого жителя полагался свой лимит, энергию получали, как хлеб, по карточкам. Министр лично распределял каждый километр кабеля.

Теперь все это отходило в прошлое. Наиболее мощные станции – Комсомольская, Октябрьская, Лесная, Приозерная – были восстановлены и приняли полную нагрузку. Энергию распределяли еще бережливо, но голод кончился.