Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI

За поэмами следуют мелкие стихотворения, в трех отделениях: в первом заключаются посмертные стихотворения, как бывшие напечатанными, так и нигде не напечатанные; во втором – лицейские стихотворения; в третьем – стихотворения, пропущенные в первых восьми томах. Из посмертных стихотворений много совершенно новых, нигде не бывших напечатанными; все они прекрасны и интересны, а некоторые из них запечатлены всею силою гения Пушкина. Вот общий их перечень: «Памятник», «Желание», «Сетование», «Не дай мне бог сойти с ума», «Художнику», «Паж, или Пятнадцатилетний король», «Не розу пафосскую», «LVII ода Анакреона», «Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила», «Бог веселый винограда», «Юноша, скромно пируй», «Мальчику», «Из Анакреона», «Подражание итальянскому», «Жалоба», «Добрый совет», «К***», «Подражание арабскому», «Лейла», «М. А. Г.», «Лицейская годовщина», «К Г***», «Романс», «Ночью во время бессонницы», «Заклинание», «Каприз», «М*», «Подражание Данту», «Родриг», «Отрывок»{17}, «Альфонс», «Осень» и пр. Подобно Державину, Пушкин переделал «Памятник» Горация в применении к себе: его «Памятник» есть поэтическая апофеоза гордого, благородного самосознания гения:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный:
К нему не зарастет народная тропа;
Вознесся выше он главою непокорной
Наполеонова столпа.
Нет, весь я не умру, душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит,
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык —
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем народу я любезен,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что прелестью живой стихов я был полезен
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна!
Обиды не страшись, не требуй и венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца…{18}

В превосходнейшей пьесе «Каприз» Пушкин художнически решает важный эстетический вопрос о причине унылости как основном элементе русской поэзии. Он находит ее в нашей русской природе и изображает ее красками, которых сила, верность и безыскусственная простота дыша г всею гениальностию великого национального поэта:

Румяный критик мой, насмешник толстопузой,
Готовый век трунить над нашей томной музой,
Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной;
Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.
Что ж ты нахмурился? Нельзя ли блажь оставить
И песенкою нас веселой позабавить?
Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогой,
За ними чернозем, равнины скат отлогой,
Над ними серых туч густая полоса.
Где ж нивы светлые? где темные леса?
Где речка? На дворе у низкого забора
Два бедных деревца стоят в отраду взора,
Два только деревца, и то из них одно
Дождливой осенью совсем обнажено,
А листья на другом размокли и, желтея,
Чтоб лужу засорить, надут первого борея.
И только. На дворе живой собаки нет.
Вот, правда, мужичок; за ним две бабы вслед.
Без шапки он; несет под мышкой гроб ребенка
И кличет издали ленивого попенка,
Чтоб тот отца позвал да церковь отворил.
Скорей! ждать некогда! давно б уж схоронил{19}.

Пьеса «Ночью во время бессонницы» показывает, как глубоко вглядывался Пушкин во все явления жизни, как глубоко прислушивался он к ним: