Сочинения

В этом наброске к портрету Вальзер также несколько вольно обращается с историческими фактами: Аугуст фон Коцебу (August von Kotzebue, 1761–1819) был не застрелен, а заколот К. Л. Зандом (Karl Ludwig Sand, 1795–1820), фанатичным студентом-теологом из Йены.

Побег Бюхнера

Одной таинственной ночью, охваченный гадким и омерзительным страхом быть задержанным полицейскими ищейками, Георг Бюхнер, ярко сияющая молодая звезда на небосводе немецкого поэтического искусства, сбежал от грубостей, глупостей и жестокостей политического фиглярства. В нервозной спешке, которая воодушевляла его отбыть как можно скорее, он сунул беловато сияющую рукопись «Смерти Дантона» в карман просторного, смело скроенного студенческого сюртука. Буря и натиск пронеслись, подобно широкому королевскому потоку, в его душе; и неведомая и немыслимая доселе радость овладела его существом, когда он, удаляясь быстрыми и широкими шагами по освещенной луной сельской дороге, увидел перед собой широкие просторы, объятые великодушными, сладострастными руками полуночи. Германия лежала перед ним чувственная и естественная, и благородному юноше сами собой вспомнились старые прекрасные народные песни, слова и мелодию которых он стал громко напевать, как будто был непринужденным, бодрым подмастерьем портного или сапожника, находящимся в ночном походе в поиске работы. Время от времени он трогал узкой изящной рукой драматический, впоследствии ставший знаменитым шедевр в кармане, чтобы убедиться, что он все еще там. И он был там, и радостная, рвущаяся наружу сила овладевала им и переполняла Бюхнера, то, что он находился на свободе, даже если бы ему пришлось отправиться в темницу тирана. Черные, большие, рваные тучи часто закрывали луну, будто хотели заключить ее в темницу или задушить, но каждый раз она показывалась вновь, подобно прекрасному ребенку с любопытными глазами, из мрака для величия и свободы, бросая лучи на тихий мир. Бюхнеру хотелось броситься на колени на землю и молиться Богу от дикой, сладкой радости беглеца, но он сделал это лишь в мыслях, и бежал вперед так быстро, как только мог, испытанное могущество позади и неизвестное, еще не пережитое могущество впереди. Так он бежал, и ветер веял в его прекрасное лицо.

Драматург Георг Бюхнер (Georg Büchner, 1813–1837) бежал в марте 1835 г. из Дармштадта в Страсбург, чтобы уйти от преследования за памфлет Хессенский посыльный (Der hessische Landbote, 1834)

Бирх-Пфайффер

Если у кого-нибудь когда-нибудь и был талант, я считаю, то у знаменитой Бирх-Пфайффер. Она жила в идиллически расположенном Цюрихе и называла себя графиней. Обладая полной, но в известном смысле стройной фигурой, она была внушительной, и, можно сказать, обольстительной и очаровательной женщиной. Все почитали ее, все и каждый преклоняли перед ней колени. Она добилась самых пышных успехов как человек, также как и поэт. Подобрав широкие юбки, она с размаху завоевала сцену и с тех пор царствовала на ней. Она была одаренной, и сама в избытке раздавала дары, наслаждения и восхищения. И сегодня еще, через столько лет, до сих пор дают ее конфеты, то есть: пьесы. Она писала так сладко и прелестно, что люди, которые бежали в театр, чтобы увидеть ее спектакль, плакали от умиления и стеснения души. Она ткнула испытывающий жажду по любви мир носом в мелодраму, которая в то же время была и детективом, и тронутый и потрясенный мир поблагодарил ее, прославляя ее триумф и нося на руках. Одна из ее наиболее часто даваемых пьес называется: «Лорле, или Деревня и город, драма в пяти действиях и бездействиях». Когда какой-нибудь Бюхнер, который жил в то же время что и Бирх-Пфайффер, оставался порядочно забытым и безвестным, ее вызывали на сцену криками, а когда она появлялась, широкая и большая, перед занавесом, ликованию не была конца. Позволим себе перечислить прочие странности, которыми обладала эта большая женщина: О, чтоб нам помереть при мысли о несравненной и незабвенной. У прелестницы была такая сильная грудь, что каждый, кто видел ее, падал, будто в него попало пушечное ядро. Она носилась, словно подвижная гектолитровая бочка, а на ее орлиный нос никто не мог взглянуть, чтобы глубочайшим образом не восхититься благородным профилем. Как сказано в анналах, она питала особенную страсть к ярко-желтым чулкам с черными лентами. Ее талия была мощной, а спина упиралась в гору, будто иначе могла взорваться. Ее темные, как буря, глаза смотрели с осуждением, и она закусывала губы. Ну вот, это некоторые из самых примечательных ее черт. Есть еще кое-что, но мы лучше будем молчать и… чтить!