Собственность зверя

— Потому что тебе нужно время. — Его голос зазвучал жестче. — Ты любой чих теперь будешь превращать в катастрофу, и это нормально. Но никакой катастрофы нет. Дай полотенце.

Я беспомощно проследила, как средоточие спокойствия поднялось из ванны, укутало ребенка и шагнуло мимо. И с ужасом осознала, что он прав — я напрочь забыла о том, что вообще-то врач. Свой ребенок казался уникальным, да он и был таким. И единственный спец по таким детям теперь вне досягаемости… Паника раскручивалась внутри спиралью, злость сменялась отчаянием…

— Почему ты не сказал мне сразу? — поднялась я следом за Кианом и направилась в гостиную. — Надо было обсудить с Джастисом возможные варианты отклонений…

— Сядь, — вдруг непривычно жестко рыкнул он, оборачиваясь. Я ошарашено моргнула и опустилась на диван, а Киан протянул мне закутанного в полотенце сына: — Корми. И слушай меня внимательно…

Я завороженно кивнула, прижимая Илая к груди, а Киан опустился на колени и посмотрел мне в глаза:

— …Я точно знаю, что с ребенком. Кто он и как себя чувствует, а еще — будут ли у него проблемы или нет. Уверен — ты тоже это знаешь. Просто дай шанс тишине и настоящему. Или доверься мне.

Он протянул руку и коснулся моей щеки.

— Хорошо, — кивнула я, застывая от его касания.

И только потом до меня дошло, что Киан не делает разницы. За своими переживаниями я даже не подумала, каким открытием это стало для него. А стало ли вообще?

— А тебе… — начала было я, но осеклась под его взглядом.

— Что мне? Все равно? — усмехнулся он и покачал головой. — Я даже рад…

— Рад? — непонимающе моргнула я.

— Да. Мне не нужно будет воспитывать его звериную часть, рискуя в пустоши нарваться на кого-нибудь…

…Как его мать.

Мы замолчали на время, давая шанс тишине, как Киан просил. Тихо трещал огонь в камине, умилительно причмокивал и сопел Илай на груди, и меня понемногу заполняло пониманием: все же людям иногда надо быть больше зверями и жить в моменте… Ведь все, наконец, хорошо. Нужно просто дать этому шанс.

— Мне очень жаль твоих родителей, — прошептала я.

И вздохнула полной грудью. Илай даже сосок выпустил и удивленно квакнул, собираясь расстроиться, но не успел — у него тоже все быстро наладилось.

— Мне тоже. — Киан медленно поднялся. — Чай будешь?

— Да.

— У тебя получается, — похвалил он, соблазнительно оскалившись, и направился в кухню.

***

Мы говорили непривычно много. Лали расслаблялась, и мне становилось легче самому. Я чувствовал не только ребенка. Ее тоже. Когда она рассказывала про детство, учебу в колледже и работу, я видел, что на самом деле ею двигало восхищение отцом. Она хотела быть рядом, достойной его открытий и его мира. И становилось понятно, что без него ее мир неполный. Она страдала не только из-за тяжелой беременности и постоянной угрозы потери ребенка. Ей тяжело давалось его отсутствие в ее жизни. И то, что он вернулся и принял моего ребенка, говорило о том, что и для него Лали была важнее.

Когда Лали с Илаем уснули на диване, я подбросил дров в камин и огляделся. Мне нравился этот мир. Пожалуй, если у нас появится медвежонок, ему тоже будет тут лучше. Никаких волков и угроз…

Я достал из сумки ноутбук и прошел за стол. Мне не раз предлагали встречу с несколькими издательскими агентствами, но я даже не обращал внимания на такие предложения. Да, раньше было проще быть особенным — никто со мной не конкурировал в области географии моих фотографий. Но доказать, что я могу быть уникальным на любой территории — это ли не вызов? Фотографов, которые бы рискнули бегать по дикой местности, все равно мало. А интерес к загадочному миру за стеной всегда будет большим. Ведущие информационные агентства нуждались в тех, кто мог позволить себе такие риски.

Я еще не знаю этот мир. Но так даже интереснее.

У меня заняло около часа найти письма и разослать ответные предложения. На большинство ответили в течение пяти минут. К полуночи на почте лежало три приглашения в Смиртон, одно — в Дефорест. Просматривая входящие, я вдруг зацепился еще одно письмо с приглашением встретиться прямо в Климптоне. Не в моих правилах было встречаться с кем-то лично, и я не ответил. Потом пришло еще одно письмо. Мне предлагали встретиться и за хорошие деньги открыть координаты одного снимка, сделанного на Данорском плато в черных пещерах…

Черные пещеры образованы за счет давления, под которым временами прорывается из недр нефть. Это происходит в основном летом, когда льды на плато двигаются. Зимой все это живописно замерзает, но остается опасным местом для долгого присутствия.

Предложение было идиотским, и я забыл о письмах. Теперь же все это слишком хорошо вставало в ряд с тем, что произошло позже. Волк-хозяин приюта мог продать информацию обо мне любому так же, как и Рэму, когда тот меня искал. Да, чтобы связать меня и известного фотографа, нужно было потрудиться, но я не исключал, что этот пьянчуга мог и технику у меня в рюкзаке заметить — я не особо прятался от него. Недооценил. А перекладывать технику в прицеп где-то в снегах было чистым убийством оборудования.