Собственность зверя

— Я еще не знаю, есть ли мне за что тебя ТАК наказать.

— Нет, — вздернула подбородок девчонка, и зверь внутри одобрительно зарычал. — Но ты же меня не слушаешь.

— Иди в палатку, — процедил. — Я не брошу тебя. Меня друг попросил тебя вернуть, и я не могу нарушить обещание.

— Хорошо, — приняла она мою гарантию. — А есть ты будешь?

Непонятный смешок сорвался с губ быстрей, чем я успел его подавить.

— Я смотрю, тебе не особенно нужна была палатка, — сузил зло глаза. — Может, поедем дальше?

Повторять дважды не пришлось — она скрылась за пологом, а я опустил плечи. Чувствовал себя так, будто сутки лазил по скалам с самым тяжелым объективом. Руки дрожали…

Только в одну секунду все ощерилось и напряглось внутри, а потом ветер донес волчий вой. Я влетел в палатку и, не глянув на девчонку, принялся раздеваться.

— Что случилось?

— Волки, — глухо выдавил.

— Это опасно?

И она тихо села на коврик. Я глянул на нее из-за плеча. Без пуховика она была еще меньше, а съежившись вообще вызывала недоумение — как такая додумалась сюда припереться? Этот мир не для нее.

Я отвернулся, сцепив зубы, стянул футболку и штаны и вышел наружу.

***

Я долго не могла себя заставить пошевелиться. Хоть в палатке быстро потеплело, тело сковало ледяным страхом.

Этот мир никогда еще не был так близко. Занесенный снегом и прекрасный издалека, он был невероятно опасен в каждой своей детали. Ледяной воздух и низкая температура грозили смертью каждую секунду, если бы не специальная одежда и вот такие вот приспособления бывалого ходока, каким оказался папа моего малыша. Он чувствовал себя здесь так, как я в теплой гостиной собственного дома в солнечный день.

Только новость о волках привела его в полную боевую готовность.

Странно, ведь медведи диких волков особо не боятся, а в Аджуне волки вообще живут спокойно…

Когда снаружи послышалось глубокое рычание, я подкралась к пологу и отодвинула край. В свете луны перед палаткой встряхивался огромный медведь, загораживая вид на долину внизу. А я так и замерла, завороженная зверем…

Каким бы обыденным это явление ни стало для нашего мира, оно все равно с трудом умещалось в голове — превращение из человека в животного, которое лучше приспособлено к жизни в мире, понимает его законы и чувствует тонкости. Как ошибочно люди полагали, что создали ограниченное существо. Черта с два! И неудивительно, что эти полузвери ввергают нас в ужас — мы не контролируем их, не знаем их законов.

Осознание своей беспомощности пугало… но раскрывало величие этого края и самого сильного его хищника.

Когда медведь вдруг заревел, я вздрогнула и захлопнула полог.

Чего он боится? Что волков будет очень много и не одолеет? Но вроде это для них не проблема — волки их не переносят генетически, сколько бы их ни было…

…Ночь прошла нервно. Я привела себя в порядок, переложила вещи, поужинала… Особую ненависть в таком походе вызывали памперсы, но зад на улицу не высунешь — отмерзнет вмиг. Поэтому приходилось принимать условия и с трудом добиваться комфорта. Когда чай в термосе кончился, я заварила новый. Сидела, покачиваясь, на кровати — о сне не было и речи. Но неясная полудрема то и дело одолевала. И я снова возвращалась в тот день, когда появился сын… и чувству, что я в надежных руках. Я же не хотела возвращаться тогда в реальность — так мне, казалось, было необъяснимо хорошо в той иллюзии. Только реальность оказалась жестокой.

Медведь вернулся через несколько часов, но становиться человеком не спешил. Я слышала, как порыкивал и ворочался у палатки. Опасность все еще была? Или дело в чем-то другом? Мне невыносимо хотелось его потрогать, поговорить… Чтобы из взгляда исчезла ненависть и злоба, объектами которых я стала по стечению обстоятельств. Но как к нему подступиться, если он рычит на любую попытку?

***

Волки ушли, но то, что оказались вдруг так далеко от леса, мне не нравилось. Какого черта вышли на равнины к горам? Эта территория — не их, и выгнать их сюда могла только крайняя необходимость.

Потеря защиты для стаи Разии могла обернуться войной с обиженными их самоуправством и безнаказанностью кланами. Рано или поздно все в округе прознают, что медведь не защищает больше стаю… Дела у Разии так плохи, что волки сбежали на равнину? Могли. И это нервировало так, что я еле заставил себя утром обернуться. Да и то лишь сунув морду в палатку и глянув на спящую сидя девчонку. Осознание огрело больно — медведь защищал ее, как свою самку!

— Да что б тебя! — прорычал сквозь зубы.

Самое паршивое — боль возвращалась. Накатывала волнами, сводя судорогой мышцы. Злость застилала пеленой глаза — я ненавидел эту боль всем существом! Осознание, что все равно проигрываю, бесило. Я потерял время в городе, теперь с девчонкой… И мне нечего противопоставить своему разуму, чтобы отвлечься.

Когда вошел в палатку за вещами, она уже не спала.

— Как твое имя? — прохрипел, вытаскивая вещи из-под спальника.

Достало уже называть ее про себя девчонкой.

— Лали…

Я поморщился.

— …Что? Не нравится?

— Нет, — даже не задумался.

— А я не обязана тебе нравиться.