Собственность Саида

Практически напротив дома стояла мечеть – красивая, с высокими башнями. Мне с высоты было видно, как люди с открытыми зонтиками ходят в ее дворе. Юсуф, наверное, убежал туда, грехи замаливать или просить у Аллаха ума своему хозяину.

В животе заурчало: болезнь отступала, и хотелось есть. Несколько раз стукнула в двери, кричать не могла, помахала рукой около камеры, но никто не отреагировал.

Снова легла на кровать, обняла себя руками, устала думать и накручивать. Устала бояться того, что будет дальше. Заснула, кажется, как только прикрыла веки, а проснулась резко, словно от толчка.

Было уже темно. Белый пластиковый квадратик у двери мигал красным огоньком, обозначая, что дверь закрыта. Несколько минут разглядывала его, но решилась попробовать. Глаза привыкли к темноте, встала, туже затянула халат, достав ножницы, поддела край, тот легко отошел, но несколько проводов и микросхема не вселили надежду.

Если не знаешь, что делать, делай хоть что-то.

Перерезала сразу все, прислушиваясь, внутри что-то щелкнуло, я потянула за ручку, дверь открылась. Так все просто? Плевое дело, вот бы так же открылась входная, а там запустился лифт, и кто-то добрый довез бы меня бесплатно до посольства.

Чувствуя, как пульс стучит в висках, как можно тише прошла по коридору, сжимая ножницы во вспотевшей ладони. Прошла через гостиную, дальше была вроде бы столовая с огромным столом и букетом.

Никого. Темно. Лишь подсветка горит под плинтусом.

Попытка номер три. Смертельный номер от Дарины Царевой: сбежать из логова зверя. Когда ноги коснулись прохладного кафеля, поняла, что я в холле. Слева почувствовала движение, шаги, дыхание.

Сердце бешено забилось в груди, отдаваясь в ребрах, я не знала, кто здесь, скорее всего, озабоченный охранник. Вжалась в стену спиной, чувство было такое, что я на охоте, но я не охотник, а добыча.

Слишком неожиданно зажигается верхний свет, ослепляя, зажмуриваюсь. Движение, голос, чужая речь. Меня хватают за волосы, выпад руки, натыкаюсь на что-то твердое.

Первое, что увидела, открыв глаза, было алое пятно, расплывающееся на белоснежной ткани, отдернула руку. Еще больше вжалась в стену, мужчина пальцами сильно стянул волосы на моем затылке.

Воздух стал тяжелым, задержала дыхание, чувствуя, как мое сердце пропускает удары под суровым, полным ненависти и гнева взглядом карих глаз.

Он уничтожал, убивал, он не сулил ничего хорошего. Ножницы продолжали торчать слева в груди, кровь еще больше пропитала рубашку. Никогда не видела ее так много и так близко.

–Ты понимаешь, сука, что я сейчас с тобой сделаю?!

Саид медленно вытаскивает другой рукой ножницы, приставляет их к моему горлу. Теперь он слишком близко, чувствую запах вишни и терпкого парфюма, а еще ненависти. Но самый яркий – зловоние моего страха, так, наверное, смердит труп.

Скалится, ведет кончиком языка по зубам, вдавливая острые концы ножниц еще сильнее, но на той грани, чтобы не вскрыть мне артерию и не пустить кровь.

Глава 14 Саид

–Кого я вижу, братишка! Кстати, паршиво выглядишь. Долгий перелет или в твоей стране тебе же и начистили зад? О нет, дай угадаю. Ты облажался. Сам Саид, гордость и правая рука Тамира Джалала…

–Ахмет, закрой рот, твой треп раздражает даже мимо пролетающих мух.

Белая рубашка, черные брюки, пиджак – мы все на этом приеме похожи друг на друга. Мой брат, Ахмет, стоит напротив, на губах улыбка, а в глазах желание поддеть меня еще сильнее, сделать больнее, задеть самолюбие.

Но в одном он прав. Я облажался.

Хочу сжать кулаки и плюнуть ему под ноги, но лишь сглатываю скопившуюся слюну, медленно поворачиваюсь в сторону, якобы увлеченный женским смехом. А самому хочется врезать братишке – до кровавых соплей, как в детстве. Мы избивали друг друга до ссадин, до крови, до переломов, так, что разнимала охрана и вызывали врачей.

Он ненавидит меня за то, что он не единственный сын Тамира, что я явился из другой страны, что моя мать, по его словам, была шлюхой. Вот за это он постоянно и получал, но и мне доставалось не меньше.

Моя мать, для меня отдельная больная тема и никто, ни один человек не смеет произносить ее имя, тем более оскорблять.

У Тамира Джалала хорошо получалось делать сыновей, особенно внебрачных, он сеял свое семя в красивейших женщин, а потом бросал их. Но судьба Ахмета, конечно, отличается от моей, его он просто забрал у матери, здесь так принято, никто и спрашивать не станет. Женщина родит еще, это ее функция.

–Слышал, ты привез себе из далекой страны зверушку? На русских потянуло, как мать твоя? Дашь поиграть?

–Рот закрой, – цежу сквозь зубы, делаю шаг вперед, не хочу скандала на приеме, я пришел поговорить с отцом, а не устраивать кровавую драку с братом.

–А то что?

–А ты знаешь.

Мы сейчас друг напротив друга, смотрим глаза в глаза, Ахмет чуть ниже, но широкий в плечах, более коренастый. Мне приятно видеть в его глазах оттенок страха, ради этого стоит начинать наши перепалки.