Собственность Рипера

Хосу удалось снова открыть глаза и посмотреть на нее. Она замерла, широко раскрыв глаза, потом по ее лицу расползлась огромная улыбка, и Дансер бросилась к брату. Она наклонилась к нему, чтобы обнять, и в последнюю минуту отстранилась. Слава Богу. Обними она его сейчас, и ему потребовался бы галлон тех болеутоляющих, что ему здесь давали.

— Хос! Прости, что меня не было, когда ты проснулся. Как ты себя чувствуешь? Он может говорить? — обратилась уже к Пикнику.

— Ужасно выглядишь, — сказал Хос. — Что с тобой случилось?

— Моего брата подстрелили, придурок. Я думала, ты умрешь. Мари спасла твою жизнь, он сказал тебе об этом?

— Ага, — ответил Хос, прикрыв глаза.

Он чертовски устал.

— Твою мать, — смех Пикника раздался как будто издалека, — чертовка была вынуждена защищать его, а ленивый мудак даже не мог подняться с земли, истекая кровью, создавая беспорядок…

Хос открыл рот, чтобы сказать ему отвалить, но, прежде чем слова сорвались с его губ, он вновь отключился.

Эпилог

Восточный Вашингтон, Якима Вэлли

Пять месяцев спустя

Мари

Направляясь в церковь, я проехала мимо нашей с братом старой начальной школы. Мы с Джеффом любили эту детскую площадку, куда летом мама подвозила нас по пути на работу, находившуюся в квартале от школы. Мы наведывались к маме каждые пару часов, чувствуя себя достаточно взрослыми. В груди тут же разлилась знакомая боль от горя и утраты.

Я скучала по нему.

Джефф был зависим от наркотиков куда сильнее, чем я предполагала, но это не меняло того факта, что он был моим братом, и того, что он умер прямо на моих глазах. По крайней мере, кошмары понемногу прекращались. В течение первых нескольких недель я боялась спать, потому что Джефф посещал меня во снах, обвиняя в своей смерти, пока его мозги вытекали через рот. К счастью этот кошмар не снился мне уже два месяца, и теперь большинство дней я даже не думаю о брате.

Однако сегодняшний день отличался от остальных.

Едва я припарковалась, тут же схватила чехол для одежды, в котором находилось платье. Мама будет зла, я должна была быть на месте почти сорок пять минут назад, но задержалась. Церковный смотритель встретил меня у входа, взял за руку и вместе со мной поспешил вниз в уборную. Там я обнаружила свою мать. Она выглядела как мечта в элегантном, персикового цвета свадебном платье в греческом стиле.

— Ох, мама, — выдохнула я, и на глаза навернулись слезы. — Ты такая красивая. Джон умрет от одного твоего вида.

Ее лицо сморщилось на слове «умрет», и я выругалась себе под нос. Мама была очень ранима в последние дни, и я до сих пор не была уверена, как с этим справляться. Я привыкла, что она очень сильная, потому что она так много страдала и всегда выживала. Теперь я стала сильной выжившей.

— Тебе стоит одеться, — сказала она, снова заставив себя улыбнуться.

Джоани, ее давний парикмахер-визажист, заворчала на маму, чтобы та села, и она могла закончить макияж. Ее волосы уже были убраны в соответствующую греческому стилю прическу, с вплетенными в нее лентами и живыми цветами.

Часом позже мы ждали в задней части церкви. Прибыли последние из гостей, а затем вышел Джон, чтобы встать у алтаря. Заиграла музыка, я потянулась за маминой рукой и сжала ее. Карла, дочь Джона, шла впереди нас с букетом белых лилий в руках. По ее лицу было сложно что-то понять, и я все еще не была до конца уверена, что она думала о соединении наших семей. Полагаю, это было неважно, потому что она хотела, чтобы ее папочка был счастлив, и этого было достаточно, чтобы закрыть глаза на наши странности. Начался свадебный марш, и я взяла маму под руку, чтобы провести ее.

Это должен был сделать Джефф.

Я задумалась, видел ли он нас из того места, куда люди попадают после смерти. Я надеялась, он знал, что мама наконец-то обрела свое счастье. Но все мысли о Джеффе вылетели из головы, как только в конце прохода я увидела ошеломленное, почти благоговейное выражение лица Джона, согревшее мое сердце. Я вложила ее ладонь в его, затем встала на носочки, чтобы сначала поцеловать в щеку Джона, а потом маму. Он мне нравился. Вообще-то, очень нравился. Он обожал мою мать, и это чувство было взаимным.

Я отступила назад и встала рядом с мамой, как подружка невесты. Священник начал свою речь, и только тогда я позволила себе впервые с прибытия взглянуть на Хоса. Он стоял, высокий и сильный, рядом с Полсоном, сыном Джона. Они были одеты в сочетающиеся смокинги, на что, я думала, Хос никогда не согласится. Он надел его с грацией, сказав мне, что я найду способ с ним расплатиться.

Я покраснела, потому что именно по этой причине я опоздала. Он уже начал собирать плату.