Собственность Рипера

Затем настало время рассаживаться по машинам для процессии. С Сильви на руках я подошла к Куки, которая выглядела полностью отстраненной от реальности. Я не могла винить ее за это. Когда ее свекровь попыталась забрать у меня свою внучку, малышка начала плакать и пинаться, крепко в меня вцепившись.

— Поехали с нами, — неожиданно сказала Куки, как если бы она вдруг резко проснулась. — Хоть что-то делает ее счастливой. Пожалуйста, ради меня, позаботься о ней, мне нужна твоя помощь.

Вот так я оказалась вместе с семьей Баггера в лимузине, следующем прямо за катафалком. Это было так неправильно, так бесцеремонно, но Сильви была счастлива, а Куки определенно было не до заботы о ней. Мы медленно ехали по городу, и я была поражена увиденной демонстрацией поддержки и уважения. Хоть я и была отрезана от происходящего за пределами Оружейной, я по-настоящему не осознавала, насколько большой была похоронная процессия. Это был не только клуб, или даже группа клубов. Весь город вышел, чтобы оказать честь Баггеру за его жертву.

Процессия начиналась шестью полицейскими машинами, которые ехали в два ряда с включенными проблесковыми маячками. Риперы не были большими поклонниками полицейских, но папа Баггера захотел принять их предложение о сопровождении, так что никто не возражал. Затем следовал катафалк и семья на трех лимузинах, а завершал процессию неописуемый рев сотен мотоциклов. Мы ехали прямо по Шерман-авеню, и вместо того, чтобы нам избегать главных дорог, как это делают обычные похоронные процессии, власти перекрыли улицы в его честь. Люди выстроились вдоль бордюра, чтобы проститься с усопшим, стоя прямо, пока мы проезжали мимо. Многие держали в руках американские флаги и плакаты со словами, вроде «Спасибо» и «Мы не забудем».

Куки смотрела на них мертвым взглядом, пока Сильви, как завороженная, прижималась лицом к стеклу. Когда мы, наконец, прибыли на кладбище, лимузин остановился, и мы вышли. Риперы прибыли после нас, в большем количестве, чем я когда-либо видела. Казалось, их сотни, однако позже я узнала, что их было около ста двадцати пяти. После них приехали другие клубы и группы ветеранов, и под конец нескончаемый ряд машин. Были также действующие военнослужащие в мундирах, и даже марширующий оркестр из местной средней школы, одетый в неподходящие им по размерам черные костюмы, вместо их обычной яркой формы. Ушел почти час на то, чтобы все смогли припарковаться, поэтому мы заставили Куки вернуться в машину, чтобы подождать. Я забралась в другой лимузин с Сильви и дала ей поиграть на моем телефоне.

Наконец все прибыли, и мы собрались вокруг могилы. И снова я почувствовала, что для женщины, которая никогда не встречалась с Баггером, я стояла к нему слишком близко. Так много людей знали и любили его. Но Сильви хотела, чтобы я была рядом, так что я стояла сбоку от стула Куки и покачивала ее на руках. Похоронный обряд был странной смесью военной формальности и байкерской традиции. Вместо почетного караула морской пехоты, который должен был нести гроб, Куки попросила Хоса, Ругера, Пикника, Дака и Бам-Бама. Они бережно пронесли укрытый флагом гроб от катафалка к могиле. Трое шли с одной стороны и лишь двое с другой, чего я никогда раньше не видела на похоронах.

— Куки хотела, чтобы оставили место для Болта, — немного задушено прошептала Мэггс рядом со мной.

Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами от осознания того, что, даже несмотря на глубину ее горя, жена Баггера не забывала Болта и чтила его дружбу с ее мужем. После того, как гроб был погружен, сказал речь пастор, а после – некоторые парни из клуба. Оркестр сыграл «Знамя, усыпанное звездами»[41].

Затем начались воинские почести.

Группа из десяти молодых морских пехотинцев в полной парадной форме терпеливо стояли в стороне во время службы. Их командир дал команду «смирно», а за ней ряд приказов. Затем семеро из них подняли винтовки и сделали три залпа совершенно синхронных выстрелов. Звук, такой громкий, что отозвался в холмах, разорвал воздух подобно грому. Куки вздрагивала от каждого выстрела, как будто стреляли прямо по ней. Сильви визжала, пока я закрывала ей ушки.

Один из оставшихся морских пехотинцев поднял горн к губам и сыграл «Taps», навязчивую мелодию, эхом пронесшуюся сквозь жуткую тишину кладбища. Сильви заворочалась в моих руках и начала нервничать. Командир и последний пехотинец медленно подошли к гробу, подняли флаг и, отступив в сторону, аккуратно сложили его в, усеянный звездами, синий треугольник.

В завершение командир подошел к Куки и наклонился, чтобы вручить флаг. Его голос отчетливо прозвучал в холодном, неподвижном воздухе:

— От имени президента Соединенных Штатов, коменданта корпуса морской пехоты и благодарного народа примите этот флаг как символ нашей признательности за вашего любимого, служившего стране и корпусу.