Собственность государства

- Что за чушь?! – возопил Дисль. – Вы пытаетесь сказать, что этот гребаный параграф разрешает вам жертвовать жизнью гражданина Рейха?!!

- Вовсе нет, герр Дистль, не разрешает. Предписывает. Ладно, раз я уже выдал государственную тайну – во лжи больше нет смысла. Я знал, что вытолкнуть еще и Гюнтера мне не удастся. Я сознательно пожертвовал им, исполняя Устав.

Дистля буквально перекосило. Он наклонился вперед и вперил в меня горящий взор:

- Интересная трактовка. Что ж, осталось проверить, согласится ли с ней военный прокурор и трибунал!

Я остался совершенно спокоен.

- Видите ли, герр Дистль, эта трактовка известна всем, кто обязан ее знать, хотя в письменном виде ее вы не найдете нигде, на то и государственная тайна. Каждому бойцу СТО смысл пункта разъясняют устно еще в учебке. Военные прокуроры ее знают, и в трибунале, где рассматриваются дела о трусости и предательстве, большинство заседающих – бывшие эстэошники, как эталоны верности и отваги. И император знает этот пункт. И все боевые маги высокого уровня – они знают этот пункт.

- А почему я его не знаю? – спросил Керриган.

- Простите, ваша светлость, вы сколько времени состояли на действительной военной службе?

- Не считая Имперской Магической Академии – четыре вахты по два года.

- Потому и не знаете. Его обычно доводят до сведения только тех, кто не уходит в запас. Впрочем, тут нет большой беды: этот пункт работает безотносительно того, знает спасаемое лицо истинную трактовку или нет. – Я снова повернулся к Дистлю: - Если уж говорить совсем открыто… Боец СТО в первую очередь спасатель высоких чинов, дворян, боевых магов и высокопоставленных офицеров, и только во вторую – истребитель нечисти. Боец СТО не просто имеет право жертвовать менее ценными людьми ради спасения более ценных – он обязан это сделать, если такая необходимость возникла. Во время зачистки или операции спасения у меня есть право стрелять сквозь заложников и бросать гранаты в толпу гражданских, если это необходимо для выживания более ценных лиц, и делать другие тому подобные вещи. Ну или толкнуть под плиту одного, чтобы вытолкнуть другого, более ценного. Герр Дистль, я понимаю, вы бы предпочли, чтобы погиб мой друг, а не ваш. Но там, на зачистке, был я, а не вы. И я, как и вы, тоже предпочел, чтобы погиб чужой друг, а выжил мой. Не думаю, что вы вправе осуждать меня.

- Мы еще посмотрим, - процедил германец. – Даже если все сказанное об этом параграфе правда – то это самая мерзкая вещь, которую я когда-либо слышал. И вы, Терновский, упустили еще такую вещь, как общественное мнение, а ему в угоду порой приносят в жертву даже совсем невиновных. А вы – виновны, и мы сделаем все, что сможем, чтобы вы ответили за содеянное!

- Хотите, я угадаю, что вы думаете, господин Дистль? – задал я риторический вопрос. – Вы думаете, что император Аркадии предпочтет осудить одного бойца СТО, чтобы не ссориться с Рейхом, правда?

- Да, - кивнул тот, - именно это я и думаю.

- Значит, вы близорукий идиот, герр Дистль. Я – не один, со мною все бойцы СТО. Первый пункт четвертого параграфа – это стопроцентная броня для любого эстэошника, который пожертвовал менее ценным человеком для спасения более ценного. Никогда ни один боец СТО не был и не будет осужден за выполнение этого пункта. Вот если я дворянина толкну под плиту ради спасения бойца – трибунал с однозначным исходом. Но я пожертвовал чужаком ради спасения своего согражданина, друга, бойца Аркадии. У императора не будет выбора «один боец СТО или ссора с Рейхом». У него будет выбор поссориться либо с Рейхом, либо со всеми своими эстэошниками, включая, между прочим, и личную гвардию. Стоит осудить меня за выполнение неписаного приказа, как этот приказ перестанет работать. Эстэошники выполняют его, зная абсолютно точно, что не будут за это наказаны. Накажут меня – и все. В следующий раз, когда боец СТО должен будет совершить жертву ради спасения большой шишки – он не сделает этого, опасаясь трибунала. Так вот, господин Дистль. Нетрудно догадаться, что этот пункт – главная причина существования СТО. Я не думаю, что император откажется от нас, эстэошников, в угоду вам и вашему кайзеру. Потому что если откажется – его за это растерзают собственные дворяне, в один момент лишившиеся чрезвычайно дорогой, но эффективной «службы спасения». А если не растерзают… Пойдет массовый отток магов с действительной военной службы и вообще из страны, что гораздо страшнее ссоры с каким-то там Рейхом. Так что смиритесь: вам не удастся привлечь меня к ответственности. Не будет ни трибунала, ни каких-то иных последствий. Чем сильнее вы раздуете скандал – тем быстрее я попаду в императорскую гвардию как человек, доказавший свою благонадежность. Да, скандал вы устроите – но лучше от этого никому не станет. Ссора между Аркадией и Рейхом – двусторонний убыток…

Тут открылась дверь и появился Валлендел.

- Прошу прощения, что прерываю и что подслушивал, - сказал он, - но у меня тут есть важная информация… Вот, господа, смотрите.

На стол лег лист формата А4 с отпечатанной фотографией.