Собственность Дамира

Луна светит через огромные окна. Включаю ночник. Опускаюсь перед столиком на колени. Не люблю ковры, но в спальне Дамира они очень красивые. Бабушка сказала бы: «Дорого-богато». Вздыхаю горько, вспомнив о ней. Она любила внуков. После её смерти мама решила начать новую жизнь. Продала просторную квартиру в Москве и переехала с нами на юг. Сказала, что черноморский климат нас всех оздоровит. Здоровее мы не стали, а мама, просадив остатки денег за московскую сталинку, спилась. Не хочется о грустном.

Глазами поедаю маленькие тарталетки с паштетом и тарелку с кусочками сыра, орехами и плошкой мёда. Не решаюсь прикоснуться к еде. В серебряном кубке, похоже, вино. Пахнет обалденно. Беру кубок и отпиваю. Божественно.

Вообще-то, прося пить, думала о воде. Но вино и закуска выше всяких похвал. Аппетит просыпается зверский. Уминаю всё подчистую и выношу поднос в коридор. Не люблю, когда грязная посуда стоит возле кровати. В ванной шарю по полочкам и в одном из отделений нахожу новую зубную щётку, расчёску, гигиенические прокладки, женские шампуни, бальзамы, кремы. Все вещи новые, но моё сердце стрелой пронзает ревность. Неужели я влюбляюсь в своего похитителя?

Снова принимаю ванну, сушу волосы и стараюсь использовать по максимуму все женские примочки в тумбочке. Как Дамир пометил меня, так и я помечаю здесь всё собой. Французский парфюм запечатан в плёнку. Была не была. Вскрываю упаковку и наношу несколько капель за уши и на тело. Млею от аромата. Мои духи с этими не сравнить. Сушу волосы, чищу зубы и отправляюсь греть постель моему повелителю.

Не верю себе – хочется, чтобы он скорее пришёл. И хочется, и колется. Поворочавшись немного, засыпаю. Снится, что Дамир вернулся и снова ласкает меня. Не сразу понимаю, что это не сон. Лежу лицом к окну, а мужские руки жадно лапают меня. О мою попу трётся горячий член. Не пойму спросонья, что не так. Запах. От Дамира пахнет иначе. С визгом скатываюсь с постели, но в темноте не разобрать лица.

– Ляг на место!

Голос тоже не его.

– Кто вы? – испуганно шепчу, трясясь как осиновый лист.

Шум за окном заставляет человека вскочить с постели. Салах! Он торопливо натягивает джинсы и майку. Скрип ступенек и шаги в коридоре для меня или спасение, или смерть. Я позволила другому мужчине прикоснуться к себе. Вскакиваю с пола, но лишь успеваю прикрыть тело халатом. Дверь распахивается настежь, и рычание Дамира пробирает до костей.

Глава 8

Дамир

Врываюсь в комнату и двумя оплеухами раскидываю в стороны брата и львёнка. Других бы убил на месте. Брат оседает на пол, зажимая разбитую губу, а девчонка стоит голая на четвереньках, как будто готовится прыгнуть. Отвага и безумие в одном флаконе. Гриву-то начесала, точно – львёнок.

– Ну, давай, режь! – Забрасывает волосы на одну сторону и прижимается щекой к ковру. – Что ты там хотел отрезать? Голову? Вперёд!

А вот это уже интересно. Малышка отбросила страх и перешла на «ты».

– Вышел отсюда! – бросаю брату через плечо. – С тобой отдельный разговор. Американец хренов.

Салах поднимается и, прикрыв за собой дверь, сваливает в коридор.

Подхожу ко львёнку ближе и облизываюсь на оттопыренную кверху попку. Намотал бы сейчас светлые волосы на руку и засадил бы промеж булок без прелюдий. Но не тот чёртов случай! Взрыв мозга!

– А есть за что резать? – Расставив широко ноги, стою над львёнком и понимаю, что не властен над ней. Мне мало подчинить её тело, хочу владеть и душой. Разобраться с пристрастием, что творится в белокурой головке.

– А вам нужен повод? – В зелёных глазах пожар, хоть хреначь по девке из огнетушителя.

– Ты определись уже. Мы на «ты» или на «вы». – Снимаю с себя футболку.

Львёнок садится на колени и потирает ушибленную щёку. Саданул ей сдуру нехило. Достаю из барного холодильника пакетик с кубиками льда и протягиваю малышке. Она, обиженно сопя, прикладывает его к лицу. Сажусь в кресло и закуриваю. Так мечтал вернуться, нырнуть под одеяло и прижаться к тёплому тельцу. Нашептать в маленькое ушко неприличных слов и опробовать нежный ротик.

Скольжу взглядом по девичьему телу. Мне нравится, что львёнок, несмотря на невинность, не стесняется меня. Может, потому и не стесняется, что невинна? Вряд ли няньки воспитывали в ней покорность будущему мужу. Ни хрена она не готова стелиться передо мной. Тем более я не муж ей. Что за ерунда вообще?

– Рассказывай, что между вами было? – пускаю дым кольцами. Умом понимаю, что вины львёнка здесь нет ни грамма, но меня распирает от ревности. Врежу брату так, что навсегда забудет дорогу в эти трусики. Выучил на свою голову мелкого в Америке.

– Ничего! Я вас ждала. Проснулась, думала, вы меня обнимаете. А этот Салах… Он иначе пахнет. Вырвалась от него. Вот, собственно, и всё.

– Ждала меня, говоришь? – усмехаюсь. Львёнку удалось польстить моему самолюбию.

– Да. – Львёнок дотягивается до упавшего халата.

– Я хочу, чтобы ты осталась раздетой. – Тушу сигарету и расстёгиваю ремень на брюках. – Ползи сюда.

– Я не таракан, чтобы ползать.

– Каким-нибудь способом доберись до кресла, – меня разбирает смех.