Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)

- Ты позволил им, государь! - словно упрек сорвалось с уст молодой женщины, глубоко возмущавшейся грубым заморским лекарем.

Иван Васильевич усмехнулся и провел рукой по бороде.

- Нельзя было и не позволить. Не ведаешь разве, что за жизнь - жизнь полагается! Не смерда убил он, не холопа и не за вину. Погоди, Фоминишна, приказал я дьяку, Гусеву, законы писаные сделать и назову их "судебником". Тогда все будут ведать, как им по правде жить...

София промолчала.

- Да, много еще, много дела ждет наша Русь, - продолжал Иван задумчиво. - Все ходим под Богом, и надо о будущем думу думать...

- Полно, государь! Оставь мрачные мысли! Твоему веку конца не видать. Силен ты, красив... Молодцу-сыну не уступишь, даром что много великих дел совершил ты... Не верь людям, Иван Васильевич, в свою сторону тянут...

- Ты чего-либо слышала? Сказывай!

- Про князей да про Новгород я, - заметила София.

- А, про них! Долго терпели, Фоминишна, недолго осталось... Сокрушу вольницу и засну спокойно. Надо мне о другом подумать. Кто мое дело продолжать станет... Кто докончит начатое? Неужели опять вразброд пойдет наша Русь великая и опять начнутся ссоры да раздоры?..

- Твоя воля, государь... Сам ведаешь, кто тебе подмогою верною был, кто для тебя своей крови не пожалеет.

Иван III прищурил глаза и глубоко вздохнул.

Да, знал он, кто мог бы с честью и неослабною энергией продолжать его дело, чья железная воля ни перед чем не отступила бы, но... это существо было - женщина.

Старший сын, Иван, был законный наследник, но, увы, великие замыслы отца не встречали в нем того отклика и сочувствия, которого жаждал видеть первый русский царь. Василий, дитя энергичных и убежденных родителей, о, в этой головке, наверное, воскреснет великая дума, но... теперь это еще малютка... Назначить наследником его, покориться влечению сердца и нарушить обычай. Нет, нельзя... Нельзя!

- Бояре толкуют, что пора Ивану соправителем быть, - после недолгого молчания заговорил государь. - Сам я с девяти лет при отце был соправителем, пора и Ивану, привыкать надо... Закроешь очи, так порядок будет по крайности, а то опять вразброд пойдут. Хочу венчать я Ивана...

- Боярам в угоду? Волю их исполнить желаешь? Что же, и точно пора...

- Фоминишна!

- Правду говорю, государь! Не Иван заботится о том, не о царстве и думы его... Вижу я руку Холмского да Патрикеева... Для себя стараются, а не Ивану...

- Что Ивану?

- Не гневайся, государь, позволь сказать. Любит Иван свою прежнюю зазнобушку и супротив твоей воли идет... Оттого и хочет боярская дума, чтобы Иван в силу вошел. Повадно им будет!.. Закроешь светлые очи, так, может, и Васюту нашего, кровь твою царскую, - подчеркнула София, - из дворца да на удел посадят... Видано ль, слыхано ль, чтобы царь самодержавный свою волю другому отдавал?! "Бояре толкуют!" "Бояре хотят!" Нешто ихнего разума слушаться? Вспомни, государь, что они тебе про татарских послов советовали! Вспомни...

- Ладно, ладно! - прервал Иван, недовольный горячностью жены. - Что про Ивана-то ты сказала? Любит зазнобушку прежнюю? Настю?

- Любит и тайком видается с нею...

- Ой, Фоминишна, правда ли?

- Спроси тех, кто своими глазами глядел, кто тебе, государю, не побоится правду сказать, кому и светит солнце, да не ослепляет, у кого слово честное и душа чистая!

- Что-то не пойму я, на кого указываешь!

- Кошкин, Михайло...

- Эге, старик, а зорче молодых! - со зловещей улыбкой сказал Иван Васильевич, не допускавший и мысли, чтобы сын осмелился ослушаться его воли, и негодовавший на Холмского, считая его пособником.

- И другие видят, государь, да... Молчать выгоднее...

- Вот как! Не слыхал еще я такой мудрости!

- И не то еще узнаешь, государь, - возразила смелая женщина. - Коли заведешь, что в одном дому да два хозяина будет, так и станут хитрить. И нельзя иначе, государь Иван Васильевич... Тебе служи, да и вперед заглядывай. Надо ведь и будущему царю угождать...

Последние слова Софии, как удар ножа, подействовали на Ивана III.

Стремившийся к самодержавию, он сам готов был отказаться от него, увлеченный мыслью закрепить право престолонаследия. Советы бояр явились эгоистичными, а он поверил их разумной искренности...

"А сын его Иван... еще не получив желанного признания, он уже позволяет себе нарушать волю отца. Что же будет потом?"

Иван Васильевич внимательно выслушивал речи жены.

София рассказывала ему, что Иван все ездил мимо окон Насти, а теперь, благодаря пособничеству одной из мамушек боярышни, имеет с Настей тайные свидания. Князь Холмский на войне; у Насти нет матери, и она гостит у тетки, что живет возле дворца. Сквозь калитку в уединенной части сада сходятся влюбленные, и, кто знает, может быть, получив власть, Иван сумеет упросить митрополита нарушить брак с Еленой и дочь Холмского сделается государыней...

София Фоминишна хорошо знала характер Ивана III и умела выбирать выражения, задевавшие его за сердце.

Цель молодой женщины была достигнута. Досада и недоверчивость загорелись в душе Ивана, и он мысленно решил, что предоставлять сыну большую власть было бы слишком опасно.