Собрание стихов

Я вижу светлые просторы, Плывут сады, поляны, горы, А в них, сквозь них и между них Опять, как на неверном снимке, Весь в очертаниях сквозных, Как был тогда, в студеной дымке, В ноябрьской утренней заре, На восьмигранном острие, Золотокрылый ангел розов И неподвижен - а над ним Вороньи стаи, дым морозов, Давно рассеившийся дым. И отражен кастелламарской Зеленоватою волной, Огромный страж России царской Вниз опрокинут головой. Так отражался он Невой, Зловещий, огненный и мрачный, Таким явился предо мной Ошибка пленки неудачной.

Воспоминанье прихотливо. Как сновидение - оно Как будто вещей правдой живо, Но так же дико и темно И так же, вероятно, лживо... Среди каких утрат, забот И после скольких эпитафий Теперь, воздушная, всплывет И что закроет в свой черед Тень соррентинских фотографий?

1926

ИЗ ДНЕВНИКА

Должно быть, жизнь и хороша, Да что поймешь ты в ней, спеша Между купелию и моргом, Когда мытарится душа То отвращеньем, то восторгом?

Непостижимостей свинец Все толще, над мечтой понурой Вот и дуреешь наконец, Как любознательный кузнец Над просветительной брошюрой.

Пора не быть, а пребывать, Пора не бодрствовать, а спать, Как спит зародыш крутолобый, И мягкой вечностью опять Обволокнуться, как утробой.

1925

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

Nel mezzo del cammin di nostra vita.

Я, я, я. Что за дикое слово! Неужели вон тот - это я? Разве мама любила такого, Желто-серого, полуседого И всезнающего, как змея?

Разве мальчик, в Останкине летом Танцевавший на дачных балах, Это я, тот, кто каждым ответом Желторотым внушает поэтам Отвращение, злобу и страх?

Разве тот, кто в полночные споры Всю мальчишечью вкладывал прыть, Это я, тот же самый, который На трагические разговоры Научился молчать и шутить?

Впрочем - так и всегда на средине Рокового земного пути: От ничтожной причины - к причине, А глядишь - заплутался в пустыне, И своих же следов не найти.

Да, меня не пантера прыжками На парижский чердак загнала. И Виргилия нет за плечами Только есть одиночество - в раме Говорящего правду стекла.

1924

ОКНА ВО ДВОР

Несчастный дурак в колодце двора Причитает сегодня с утра, И лишнего нет у меня башмака, Чтобы бросить его в дурака.

. . . . . . . . . .

Кастрюли, тарелки, пьянино гремят, Баюкают няньки крикливых ребят. С улыбкой сидит у окошка глухой, Зачарован своей тишиной.

. . . . . . . . . .

Курносый актер перед пыльным трюмо Целует портреты и пишет письмо, И, честно гонясь за правдивой игрой, В шестнадцатый раз умирает герой.

. . . . . . . . . .

Отец уж надел котелок и пальто, Но вернулся, бледный, как труп: - Сейчас же отшлепать мальчишку за то, Что не любит луковый суп!

. . . . . . . . . .

Небритый старик, отодвинув кровать, Забивает старательно гвоздь, Но сегодня успеет ему помешать Идущий по лестнице гость.

. . . . . . . . . .

Рабочий лежит на постели в цветах. Очки на столе, медяки на глазах. Подвязана челюсть, к ладони ладонь. Сегодня в лед, а завтра в огонь.

. . . . . . . . . .

Что верно, то верно! Нельзя же силком Девчонку тащить на кровать! Ей нужно сначала стихи почитать, Потом угостить вином...

. . . . . . . . . .

Вода запищала в стене глубоко: Должно быть, по трубам бежать не легко, Всегда в тесноте и всегда в темноте, В такой темноте и в такой тесноте!

. . . . . . . . . .

1924

БЕДНЫЕ РИФМЫ

Всю неделю над мелкой поживой Задыхаться, тощать и дрожать, По субботам с женой некрасивой Над бокалом, обнявшись, дремать,

В воскресенье на чахлую траву Ехать в поезде, плед разложить, И опять задремать, и забаву Каждый раз в этом всем находить,

И обратно тащить на квартиру Этот плед, и жену, и пиджак, И ни разу по пледу и миру Кулаком не ударить вот так,

О, в таком непреложном законе, В заповедном смиреньи таком Пузырьки только могут в сифоне, Вверх и вверх, пузырек с пузырьком.

1926

x x x

Сквозь ненастный зимний денек - У него сундук, у нее мешок

По паркету парижских луж Ковыляют жена и муж.

Я за ними долго шагал, И пришли они на вокзал. Жена молчала, и муж молчал.

И о чем говорить, мой друг? У нее мешок, у него сундук... С каблуком топотал каблук.

1927

БАЛЛАДА

Мне невозможно быть собой, Мне хочется сойти с ума, Когда с беременной женой Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает, Мне мир прозрачен, как стекло, А он сейчас разинет рот Пред идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век Влачит в неравенстве таком Беззлобный, смирный человек С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума, Когда с беременной женой Безрукий прочь из синема Идет по улице домой.

Ремянный бич я достаю С протяжным окриком тогда И ангелов наотмашь бью, И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь. Так с венетийских площадей Пугливо голуби неслись От ног возлюбленной моей.

Тогда, прилично шляпу сняв, К безрукому я подхожу, Тихонько трогаю рукав И речь такую завожу:

- Pardon, monsieur, когда в аду За жизнь надменную мою Я казнь достойную найду, А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать, Юдоль земную созерцать, Напевы дивные внимать, Крылами белыми сиять,

Тогда с прохладнейших высот Мне сбросьте перышко одно: Пускай снежинкой упадет На грудь спаленную оно.