Собрание сочинений в девяти томах. Том 6. Пылающий остров

– Зачем вам винный погреб? – недоумевал Кленов.

– Задержаться нам с вами придется, дорогой ассистент. Исследуем здесь подарок Таимбы.

– Боже мой, Михаил Иванович! Нас ждет Холмстед! Первоклассная лаборатория! Приборы! А вы… о винном погребе.

– Вот именно, голубчик. Не уверен я, что доберусь до этих приборов…

– Что вы говорите, Михаил Иванович! Вы прошли самое, осмелюсь вам заметить, трудное.

– С этим ходей, – указал Баков на маленького Кэда, – я бы к черту в пекло пролез и обратно выбрался вместе с котлом кипящей смолы. Но я не знаю, довезет ли он до Холмстеда вот эту деталь моего организма. – И Баков постучал в левую часть своей груди.

– Опять сердце, Михаил Иванович?

Баков кивнул:

– Поторопиться хочу. Отдал ему самородок золота. Пусть достанет баллон жидкого гелия и кое-какое оборудование, самое примитивное… Я ведь еще не забыл, какой талант экспериментатора обнаружил когда-то профессор Баков у студента Ивана Кленова… А? Иван Алексеевич? Беретесь повторить опыт Камерлинга Оннеса со сверхпроводимостью?

Кленов действительно был изумительным экспериментатором, а Кэд – бесценным человеком.

За короткий срок в винном погребе под харбинским кабачком, который содержал подозрительный толстый и неряшливый китаец, оборудовали физическую лабораторию. В нее были протянуты электрические провода, доставлены кое-какие приборы, а главное – баллон жидкого гелия, присланный в адрес кабатчика из Токийского университета.

В этой примитивной лаборатории Кленов по настоянию совсем расхворавшегося Бакова повторил опыт Камерлинга Оннеса. Он опустил в жидкий гелий свинцовый проводник. При температуре -271oС всякое электрическое сопротивление в нем исчезло.

– Голубчик мой, – сказал наблюдавший за приборами Баков, – понимаете ли вы, что это значит? Если ток проходит без затраты энергии, то в магнитном поле вокруг проводника сохраняется энергия. Ее будет сохраняться в пространстве огромное количество. Перед нами сверхаккумулятор!

– Это было бы так, если бы сверхпроводимость не исчезла при больших магнитных полях, – напомнил Кленов.

– А вы пробуйте, изучайте, экспериментируйте… Мы с вами уже определили немало любопытнейших свойств радия-дельта. Он радиоактивен, он и служит катализатором для редких химических реакций. Посмотрим, как он влияет на сверхпроводимость…

– Создать защитный слой, который предохранил бы сверхпроводник? – спросил Кленов.

Баков кивнул.

Только Кленов с его изобретательностью и блестящим талантом экспериментатора мог осуществить задуманный Баковым опыт. Он создавал все необходимое для эксперимента «из ничего».

И результат превзошел все ожидания.

Баков не допускал в подвал никого, даже верного Кэда, который был этим почему-то очень обижен, но в конце концов покорно смирился.

Только установив, что радий-дельта действительно способствует сохранению явления сверхпроводимости при сильных магнитных полях, только убедившись, что они с Кленовым на пороге величайшего открытия. Баков согласился ехать дальше к Холмстеду, чтобы там завершить начатую в харбинском кабачке работу.

– Голубчик Иван Алексеевич, – говорил Баков, тяжело дыша, – осчастливим человечество! Каждый в жилетном кармане сможет носить Ниагару…

– Надобно разыскать месторождения радия-дельта в тайге, – предлагал Кленов.

– Боюсь, голубчик, что эти месторождения находятся за много миллионов километров от тайги, – полусерьезно, полушутя говорил Баков.

Еще в Шанхае в ожидании американского парохода Баков начал писать статью о радий-дельта, которая должна была явиться продолжением его старой работы о трансурановых.

Писал ее Баков в номере отеля, лежа в постели. Доктор-англичанин, осматривавший его, запретил ему вставать.

Отведя Кленова в сторону, врач посоветовал сразу же по приезде в Сан-Франциско пригласить лучших профессоров. Прощаясь, он многозначительно покачал головой.

И все же Баков настоял на своем отъезде.

Рикши и кули, иностранные моряки и зеваки в порту с любопытством наблюдали, как к джонке пронесли на носилках какого-то больного господина.

Когда джонка подплыла к стоявшему на рейде пароходу, оттуда для больного специально спустили на канате кресло.

Все долгое морское путешествие Кленов и Кэд трогательно ухаживали за Баковым. Уже не гремел больше раскатистый бас профессора. Он часто впадал в забытье и, как казалось Кленову, заговаривался.

Чем иным, кроме бреда, мог объяснить Кленов то, что Баков все чаще вспоминал о взрыве в тунгусской тайге, который произошел якобы не от удара метеорита о землю, а на высоте пяти верст над землей, в воздухе; о чернокожей Таимбе, найденной тунгусами в тайге после взрыва и мечтавшей «вернуться на красную звезду». Однажды во время бреда профессор заговорил даже о каком-то межпланетном корабле, который взорвался, не долетев до Земли…

Баков бредил, но у Кленова в багаже лежала вещественная память о таинственной Таимбе – неведомый трансурановый элемент, названный Баковым, радием-дельта…

* * *

Бывший петербургский профессор Михаил Иванович Баков умер 28 октября 1913 года в Сан-Франциско, не дописав последнюю научную статью, так и не увидевшую света.