Собрание сочинений в 9 тт. Том 6

Когда Фолкнера упрекали в том, что он зовет к возврату от цивилизации у природе, он ответил очень достойно и мудро: «Я не поддерживаю идею возврата. Как только прогресс остановится, он умрет. Он должен развиваться, и мы должны нести с собой весь мусор наших ошибок, наших заблуждений… Мы должны нести эти тревоги и грехи с собой, и по мере нашего движения вперед мы должны излечивать эти тревоги и грехи».

В последнем рассказе книги «Сойди, Моисей» Айк Маккаслин, которому ночь не спится и он думает о своей прожитой жизни, подводит итоги: «Ведь это его земля, хотя он никогда не владел ни единым ее клочком. Да и не хотел тут владеть, зная, какая ее ждет судьба… И внезапно он понял, почему ему никогда не хотелось владеть этой землей, захватить хоть немного из того, что люди зовут «прогрессом». Просто потому, что земли ему хватало и так».

В мае 1942 года книга «Сойди, Моисей» вышла в свет. Она имела успех у критики, но денег принесла немного. А финансовое положение Фолкнера было ужасным. В июне он писал одному своему знакомому: «Я даже не мог заплатить за два месяца за телефон, я должен бакалейщику 600 долларов, топлива на зиму нет. Но если бы я мог уехать в Калифорнию, я уверен, что через шесть месяцев я был бы в порядке».

Он подписал контракт со студией братьев Уорнеров и уехал в Голливуд. Он не предполагал, что закабалился на целых семь лет.

Он плохо переносил Голливуд. «Мне не нравится здесь климат, люди, их образ жизни, — писал он. — Здесь никогда ничего не случается, а потом в одно прекрасно утро вы просыпаетесь и обнаруживаете, что вам уже шестьдесят лет».

В этот период жизни Фолкнера началась его переписка с критиком и литературоведом Малькольмом Каули, который хотел написать о нем большую статью. В одном из своих писем к Каули Фолкнер сформулировал некоторые очень важные принципы творчества.

«О какой бы книге ни шла речь, — писал он, — я в первую очередь стремлюсь сделать повествование возможно более ярким, доходчивым, всеобъемлющим… Я пытаюсь сказать все в одном предложении, между заглавной буквой и точкой. Я еще не отказался от попытки уместить весь свой рассказ на булавочной головке. Но мне это не удается. Удается лишь одно: бесконечные попытки как-то по-новому добиться своего. Я склонен думать, что мой материал — Юг — не играет для меня решающей роли. Просто он мне хорошо знаком, а изучать новый нет времени — я должен писать, и мне отпущена лишь одна жизнь».

Он долго и мучительно работал над новым романом «Притча», о котором речь будет впереди. «С книгой все будет в конце концов в порядке, — писал он своему издателю, — только потребуется, может быть, 50 лет, прежде чем мир найдет время прочитать ее. Она очень длинная и замедленная».

Постоянная нужда в деньгах тем не менее заставляла искать какой-то выход. В начале 1948 года он решил ради заработка написать рассказ и вдруг загорелся новой идеей. В начале февраля он сообщил издателю Оберу: «15 января я отложил свою большую рукопись, и у меня написано уже 60 страниц из предполагаемых 120-ти новой повести, действие которой происходит в моем апокрифическом Джефферсоне. Я надеюсь, что эта идея понравится Бобу. Я слишком долго был в долгу у «Рэндом Хаус».

Этот замысел давно крутился у него в голове. Еще семь лет назад он рассказывал Хаасу о таком сюжете: «Детективная история, оригинальность которой в том, что разгадывает тайну негр, находящийся в тюрьме по обвинению в убийстве и ожидающий, что его линчуют, разгадывает тайну, чтобы спасти себя». Как-то в Голливуде режиссер Хоуард Хоукс спросил Фолкнера: «Билл, почему ты не напишешь какую-нибудь детективную историю?» — на что Фолкнер ответил, как всегда, немногословно: «Я думал о негре в тюрьме, пытающемся раскрыть тайну преступления, в котором его обвиняют».

Теперь он вернулся к этому замыслу, но сюжет немедленно потянул за собой более серьезные проблемы. Рассказывая спустя много лет о творческой истории романа «Осквернитель праха», Фолкнер говорил: «Этот роман начался с такой идеи — тогда наблюдался огромный интерес к детективной литературе, мои дети постоянно покупали эти книги и приносили их домой. Я повсюду натыкался на них. И я подумал о таком сюжете — человек сидит в тюрьме и должен быть повешен, и он должен стать своим собственным детективом, он не может найти никого, кто помог бы ему. Потом я подумал, что этим человеком должен быть негр. Затем возник образ Лукаса Бичема. А из этого уже выросла книга. Это был замысел о человеке, сидящем в тюрьме, который не может нанять детектива, одного из тех жестких парней, которые бьют женщин по щекам и выпивают каждый раз, когда они не могут придумать, что сказать дальше. И как только я подумал о Бичеме, он взял на себя всю историю, и книга во многом получилась иная, чем первоначальная идея детективной истории, с которой я начал».