Собрание сочинений в 9 тт. Том 3

Капитан чувствует, что он летит вместе с отвесной скользящей стеной земли, среди шорохов ужаса и тщетной борьбы в чернильном мраке. Кто-то другой кричит. Крик обрывается. Он слышит голос раненого, который тонко повторяет в рвущихся недрах тления: «Я не мертвый, я не мертвый!» — и внезапно умолкает, словно к его рту прижали ладонь.

Движущийся обрыв, вместе с которым летит вниз капитан, теперь становится пологим и отбрасывает его, целого и невредимого, на жесткую землю, и он лежит на спине, а по его лицу к воздуху и свету проносится вихрь смерти и разложения. Он задевает нечто, и оно почти бесплотно обрушивается на него с приглушенным стуком, словно разваливаясь на куски.

Затем он начинает различать свет — зубчатые края обрушившегося свода высоко над головой, и к нему нагибается сержант с карманным фонариком в руке.

— Маккай? — говорит капитан. Вместо ответа сержант наводит луч фонарика на свое лицо. — Где мистер Маккай? — говорит капитан.

— Погиб, сэр-р, — говорит сержант хриплым шепотом.

Капитан приподнимается и садится.

— Сколько в живых?

— Четырнадцать, сэр-р, — шепчет сержант.

— Четырнадцать. Нет двенадцати. Надо быстрее копать.

Он поднимается на ноги. Слабый свет холодно падает сверху на громоздящийся холм обвала, на тринадцать касок и на белую повязку раненого, притулившегося у стены.

— Где мы?

Вместо ответа сержант поворачивает фонарик. Луч скользит горизонтально во мрак, по стене, в туннель, в зияющую черноту, по стенам, отсвечивающим бледными гранями мела. В туннеле сидят и стоят, прислонясь к стенам, скелеты в темных куртках и широких шароварах зуавов, рядом — их заржавленные винтовки. Капитан узнает в них сенегальских стрелков, участников майских сражений 1915 года — по-видимому, они были захвачены врасплох и удушены газом[46] в меловых пещерах, где укрывались. Он берет у сержанта фонарик.

— Надо проверить, не остался ли кто-нибудь еще, — говорит он. — Приготовить лопатки.

Он ведет лучом по обрыву, уходящему во тьму, в сумрак, а затем в слабый намек на дневной свет над головой. В сопровождении сержанта капитан карабкается по осыпающемуся склону, земля под ними вздыхает и ползет вниз. Раненый снова начинает взывать: «Я не мертвый, я не мертвый», и постепенно его голос переходит в высокий непрерывный визг. Кто-то прижимает ладонь к его рту. Голос глохнет, превращается в нарастающий смех, снова переходит в визг и снова обрывается под ладонью.

Капитан и сержант взбираются наверх, пока это не становится слишком опасным, все время прощупывая землю, а земля оползает под ними с долгими глухими вздохами. Внизу сбились в кучку солдаты, их смутно белеющие лица терпеливо запрокинуты к свету. Капитан водит лучом фонарика по склону. Ничего — ни руки, ни кончика пальцев. Пыль постепенно оседает.

— Надо двигаться, — говорит капитан.

— Слушаю, сэр-р, — говорит сержант.

Пещера в обоих направлениях теряется в бездонном, непроницаемом мраке, где сидят, прислонившись к стенам, тихие скелеты, а рядом — их винтовки.

— Оползень отбросил нас вперед, — говорит капитан.

— Да, сэр-р, — шепчет сержант.

— Отвечайте громче, — говорит капитан. — Это же просто пещера. Раз люди сюда вошли, значит, мы сможем выйти.

— Да, сэр-р, — шепчет сержант.

— Если нас бросило вперед, значит, вход вон там.

— Да, сэр-р, — шепчет сержант.

Капитан светит фонариком перед собой. Солдаты встают и тихо сбиваются в кучку позади него. Среди них и раненый. Он постанывает. Пещера тянется и тянется, разворачивая из темноты поблескивающие стены; сидящие фигуры тихо ухмыляются в скользящем пятне света. Воздух становится душным, и они трусят мелкой рысцой, задыхаются. Потом воздух свежеет, и луч фонаря взбегает по земляному откосу, замыкающему проход. Солдаты останавливаются и сбиваются в кучку. Капитан взбирается по склону. Он выключает фонарик и медленно ползет на четвереньках по гребню пещеры туда, где гребень смыкается со сводом. Капитан втягивает воздух носом. Снова вспыхивает фонарик.

— Двое с лопатками сюда, — говорит капитан.

Два солдата взбираются к нему. Он показывает на щель, из которой легкой непрерывной струйкой сочится воздух. Они принимаются копать, неистово отшвыривая землю за спину. Затем их сменяют еще двое, затем щель превращается в туннель, и работать сразу могут уже четверо. Воздух становится все более свежим. Они неистово вкапываются в землю, поскуливая, как собаки. Раненый, то ли услышав их, то ли заразившись общим волнением, снова начинает смеяться бессмысленно и пронзительно. Лопатка того, кто впереди, пробивается наружу. Свет обливает его, как поток воды. Он бешено копает, они видят, как силуэт его виляющих ягодиц вдруг исчезает, и внутрь врывается солнечный свет.

Остальные солдаты бросают раненого и одним клубком кидаются вверх по склону к отверстию, они отталкивают друг друга и рычат. Сержант прыгает за ними и лопаткой отгоняет их, ругаясь хриплым шепотом.

— Пропустите их, сержант, — говорит капитан.