Собрание сочинений в 9 тт. Том 1

— Отдай им эти сорок центов и убери их отсюда! — кричал он. — А если ты еще раз посмеешь привести их сюда, я всю вашу шайку кнутом разгоню!

— Господи Боже мой, полковник, вы же сами знаете, что у меня никаких сорока центов нету. Неужели они не могут обойтись без них, раз уж им все остальное отдали?

— Неправда, они у тебя есть, — сказала мисс Дженни. — Вчера я заказала тебе башмаки, и у тебя осталось полдоллара.

Саймон с обидой и изумлением па нее взглянул.

— Отдай им деньги, — приказал старый Баярд.

Саймон медленно сунул руку в карман, вытащил полдоллара и стал медленно вертеть монету на ладони.

— А вдруг эти деньги мне понадобятся, полковник? — возразил он. — Уж их-то они могли бы мне оставить.

— Отдай им деньги! По-моему, ты можешь уплатить хотя бы эти сорок центов! — проревел старый Баярд.

Саймон нехотя поднялся, и проповедник подошел к нему.

— А где же десять центов сдачи? — спросил Саймон и не расставался со своей монетой до тех пор, пока ему не вручили два пятицентовика. После этого комитет удалился.

— Ну, а теперь говори, куда ты девал эти деньги, — сказал старый Баярд.

— Дело было так, сэр, — с готовностью начал Саймон. — Я отдал эти деньги взаймы.

Мисс Дженни встала.

— О господи, опять все сначала! — проговорила она, уходя.

Сидя у освещенного солнцем окна своей комнаты, она еще долго слышала, как в дремотном воскресном воздухе то поднимался, то снова затихал яростный рев старого Баярда и мягкий вкрадчивый голос Саймона.

В саду оставалась еще одна роза, одна-единственная роза. Она продолжала цвести в эти безотрадные дни позднего лета, и хотя виргинская хурма давно уже вывесила свои миниатюрные солнца на ветвях, с которых фестонами свисали гусеницы, между тем как нисса, клен и гикори уже две недели красовались в золотисто-алом уборе, хотя мороз уже дважды обводил своим белым карандашом травинки, среди которых, подобно восьмидесятилетним старцам, сидели на корточках деды кузнечиков, а солнечные полдни благоухали сассафрасом, она все еще цвела — перезрелая, величественно яркая, как угасающая бутафорская звезда. Эти дни мисс Дженни работала в саду, надев теплый свитер, и в ее запачканной землею перчатке поблескивал садовый совок.

— Эта роза похожа на некоторых моих знакомых женщин, — сказала она. — Она просто не умеет элегантно сдать свои позиции и сделаться бабушкой.

— Пусть она до конца использует лето, — сказала Нарцисса. На ней было темное шерстяное платье, она тоже держала в руках совок и безмятежно плелась вслед за порывистой, нетерпеливо ворчащей мисс Дженни, не делая ровно ничего. Меньше, чем ничего, меньше, чем даже Айсом, потому что она деморализовала Айсома, который тотчас же молча присягнул на верность бездеятельному левому крылу. — Она тоже имеет право на лето.

— Некоторым людям невдомек, что их лету пришел конец, — отозвалась мисс Дженни. — Бабье лето не оправдание для старческого слабоумия.

— Но ведь это еще не старость.

— Возможно. Когда-нибудь ты сама убедишься.

— Ах, когда-нибудь. Я пока еще не совсем готова стать бабушкой.

— Однако ты уже на верном пути. — Мисс Дженни осторожным и умелым движением выкопала совком луковицу тюльпана, очистила корни от налипших комков земли и продолжала: — Баярдов у нас в роду было более чем достаточно. Пожалуй, на этот раз можно назвать его Джоном.

— Вы так думаете?

— Да, — сказала мисс Дженни. — Мы назовем его Джоном. Эй, Айсом!

Хлопкоочистительная фабрика работала уже целый месяц, загруженная хлопком с полей Сарторисов, а также плантаторов с другого конца долины и разбросанных по склонам холмов участков мелких издольщиков. Свою землю Сарторисы сдавали в аренду за долю урожая. Большинство арендаторов уже собрали хлопок и позднюю кукурузу; и вечерами, когда безветренный воздух бабьего лета был напоен острой, как запах осеннего дыма, древней печалью, Баярд с Нарциссой ездили на опушку леса к ручью, куда негры свозили сорго и где они совместно гнали из него свой общий запас патоки на зиму. Один из негров — своего рода патриарх среди арендаторов — владел мельницей и мулом, который приводил в движение мельницу. Этот негр перемалывал сорго и наблюдал за варкой сока, взимая в свою пользу десятую часть, и, приезжая туда, Баярд с Нарциссой всякий раз видели, как мул медленно и терпеливо тащится по кругу, с хрустом давя ногами пересохшую сердцевину стеблей, а один из внуков патриарха закладывает их в дробилку.