Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 2. Божественный Клавдий и его жена Мессалина.

В Парфии Вардан вскоре собрал большую армию, в которую цари Осроены и Адиабены внесли свою долю, и двинулся походом против своего брата Готарза, двор которого в то время находился в городе Экбатана в стране мидян. Совершив внезапный набег во главе корпуса дромадеров — они покрыли около трехсот миль за два дня, — Вардан скинул объятого паникой Готарза с трона и тут же все зависимые цари и города парфянской империи признали его верховным царем. Единственным исключением была Селевкия — город на реке Тигр, который, взбунтовавшись против царя, вот уже семь лет упорно отстаивал свою независимость. Нам очень повезло, что Селевкия отказалась признать верховенство Вардана, потому что Вардан счел делом чести осадить и захватить этот город прежде, чем обратить свое внимание на более важные дела, а Селевкию с ее толстенными стенами взять было не так легко. Хотя в руках Вардана находился Ктесифон, город на противоположном берегу Тигра, сам Тигр был свободен, и сильный флот Селевкии мог ввозить в город продовольствие, купленное у дружественных арабских племен на западном побережье Персидского залива. Пока Вардан тратил здесь драгоценное время, Готарз, спасшийся бегством в Бохару, собрал новую армию. Осада Селевкии длилась с декабря по апрель, пока Вардан, услышав о том, что предпринял Готарз, не снял ее и не двинулся походным маршем на северо-восток, пройдя по собственно Парфии тысячу миль до провинции Бактрия, где в конце концов встретился с Готарзом. Армия Вардана была больше, чем у брата, и лучше вооружена, но результат предстоящей битвы оставался спорным, и Вардан понял, что, даже если он победит, это может стать пирровой победой — он потеряет больше людей, чем может себе позволить. Поэтому, когда в самый последний момент Готарз предложил заключить соглашение, Вардан не стал возражать. В результате переговоров Готарз официально уступил брату свои права на трон, а тот за это даровал ему жизнь, обширные поместья на южных берегах Каспийского моря и годовое содержание, соответствующее его рангу. Тем временем царь Адиабены и другие соседние правители оказали давление на Селевкию, требуя, чтобы город на определенных условиях сдался, и к середине июля Марс у себя в Антиохии уже знал, что Вардан — бесспорный властитель Парфии и что он двигается на запад с огромнейшей армией. Марс немедленно сообщил мне об этом, а также еще об одной неприятной вещи, а именно: под предлогом того, что греческие солдаты, расквартированные в Кесарии, якобы позволили себе по отношению к нему угрозы и оскорбления, Ирод разоружил их и направил на строительство дорог и ремонт городских укреплений. И это еще не все — в пустыне происходит тайное обучение больших соединений еврейских добровольцев под командой телохранителей Ирода. Марс писал: «Через три месяца судьба Римской империи на Востоке будет так или иначе решена».

Я сделал все, что мог в этих обстоятельствах. Я послал срочный приказ всем губернаторам восточных провинций привести в боевую готовность все войска, имеющиеся в их распоряжении. Я отправил дивизион военных кораблей в Египет для подавления бунта евреев, который должен был, по моим предположениям, вот-вот начаться в Александрии, и еще один — к Марсу в Антиохию. Я мобилизовал военные силы Италии и Тироля. Но никто, кроме Марса, меня и моего советника по иностранным делам Феликса — я был вынужден посвятить его в эту тайну, ведь он вел мою переписку, — не знал, какие ужасные грозовые тучи надвигались на нас с Востока. И никто, кроме нас троих, никогда об этом и не узнал, потому что благодаря удивительному повороту судьбы гроза так и не разразилась.

Я не обладаю драматическим талантом, как мой брат Германик, я всего лишь историк и не сомневаюсь, что большинство людей назовет мое повествование скучным и прозаичным, однако я подошел в нем к такому моменту, когда запечатленные мной голые факты, даже без каких-либо ораторских прикрас, вызовут такое же глубокое удивление моих читателей, какое вызвали тогда у меня. Прежде всего позвольте рассказать вам о том, в каком возбужденном, даже экзальтированном состоянии приехал из Иерусалима в Кесарию на празднество, которое готовилось там в честь моего дня рождения, царь Ирод Агриппа. Переполнявшая его тайная гордость была так велика, что чуть не душила его. Наконец-то заложен крепкий фундамент того грандиозного и величественного здания, воздвигнуть которое он мечтал столько лет — фундамент Восточной Империи. Одно его слово, и (так именно он изобразил это царице Киприде) «в синее небо вознесутся великолепные белые стены, их покроет хрустальная крыша, а вокруг, теша глаз своей красотой, будут простираться до горизонта прекрасные сады с прохладными колоннадами и зеркальными прудами». Внутри дворца все будет сделано из берилла, опала, сапфира и сардоникса, не говоря о золоте, а в огромном зале суда будет сверкать алмазный трон, трон Мессии, которого до этих пор люди знали под именем Ирода Агриппы.