Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника

— Вели заложить карету, — сказал он вошедшему негру, — и проведи господина де Марсэ к Эусебио Миранда, нашему банкиру; затем ты поедешь куда он тебе прикажет, а потом проводишь сюда к завтраку.

— Меня ждет внизу карета! — сказал де Марсэ.

— Отошлите ее; вы сегодня мой пленник до вечера: можете немножко и поскучать со мной, черт возьми!

— О! Можете ли вы думать…

— Поезжайте скорее; несмотря на рану, я уже чувствую волчий аппетит.

В половине первого, как назначил Мануэль де Кастро, Поль де Марсэ уже вернулся; его лицо сияло счастьем, и он принялся горячо благодарить своего друга не только за услугу, но и за ту чисто рыцарскую манеру, с какой она была оказана.

— Не говорите больше об этом, если не хотите меня рассердить, — отвечал благородный португалец. — А теперь пусть нам подадут завтрак; очевидно, ничто так не возбуждает голод, как выстрел из револьвера в свою собственную руку!

Когда уже в конце завтрака Поль заговорил со своим другом о том документе, который они должны были составить, де Кастро ответил ему:

— Но мы хорошенько не подумали об этом, мой дорогой; ведь мы будем абсолютно в том же самом положении.

— Как так?

— А разве вам не придется еще раз подписаться за меня, что вовсе не достигло бы нашей цели?

— Вы правы!

— Подождем до моего выздоровления, которое не заставит нас долго ждать.

— От всей души желаю вам скорейшего выздоровления. Однако, по народному выражению, «никто не знает, кто живет, кто умирает»,[6] и я хотел бы дать вам расписку на ту солидную сумму, которую получил от вас.

— Как хотите, мой друг!

— Теперь, когда этот документ может послужить нам гарантией, мы могли бы пригласить нотариуса, который выслушал бы ваши объяснения перед свидетелями, и тогда вам не нужно бы было и подписываться.

— Вы забываете, дорогой друг, что тогда пришлось бы посвятить нотариуса в это дело, а я вам уже говорил, что хотел бы, чтобы оно осталось между нами. Мы все это устроим, повторяю, после моего выздоровления.

Де Марсэ вынужден был уступить и с восторгом думал о великодушии и щедрости своего друга; в тот же вечер он отправился в Палезо и, счастливый, снова вернуться в круг маленькой семьи Шарлотты и ее детей. Однако он не был бы так спокоен, если бы увидел сцену, которая произошла тотчас же по его отъезде в отеле де Кастро!

Не успел он еще выйти за дверь, как Мануэль вскочил с кровати, далеко отбросил бинты и повязки, которыми была обернута верным негром его правая рука, и принялся одеваться. В это время вошел его брат.

— Ну? — сказал вошедший. — Как все сошло? Он ни о чем не подозревает?

— Абсолютно ни о чем! Он у нас в руках, как и его негодяй-папаша, — отвечал Мануэль.

Тогда старший брат с блестевшими ненавистью глазами загадочно произнес:

— Месть стоит дорого, но она дает наслаждение…

На другой день начальник полиции безопасности Фроле был конфиденциально приглашен к Эусебио Миранда и К°, банкирам с улицы Кастильон, с целью сообщить ему дело чрезвычайной важности. Фроле поспешил на приглашение и там узнал от директора банка, что накануне утром была уплачена Полю де Марсэ сумма в миллион пятьсот тысяч франков по предъявлении чека, снабженного подложной подписью Мануэля де Кастро. Начальника полиции безопасности просили взять на себя миссию секретно заставить семью уплатить эту сумму под угрозой, в случае отказа, принести жалобу на упомянутого де Марсэ в суд или даже главному прокурору по обвинению в подлоге.

Фроле с радостью взялся за это дело и тотчас же отправился к старому советнику Кассационного суда, отцу обвиняемого, которому и сообщил без дальнейших предисловий о том проступке, в котором обвиняется его сын, не преминув довести до его сведения и последствия, какие имел бы для Поля де Марсэ отказ семьи уплатить эту сумму в миллион пятьсот тысяч франков банкирам, владельцам этого чека; их клиент, Мануэль де Кастро, отказался принять на свой счет указанную сумму ввиду подложности подписи, имеющейся на бланке чека.

Прежде чем предъявить эту претензию, банк Эусебио Миранда и К° подверг документ экспертизе, которая, признав грубую подделку подписи де Кастро на бланке чека, тем самым устанавливала небрежность кассира, уплатившего всю сумму, и ответственность банка перед его клиентом, Мануэлем де Кастро.

Узнав об этом, де Марсэ-отец думал сначала, что его мистифицируют, но Фроле показал ему чек и так уверенно говорил о деталях этого дела, что несчастный отец должен был поверить и просил только отсрочки на один месяц, чтобы рассчитаться. Но, несмотря на все его просьбы, ему удалось добиться отсрочки лишь на сорок восемь часов.

Тогда он экстренно вызвал своего сына, который был в суде, и по окончании заседания тот поспешил на зов отца.

— Ах, несчастный, что ты наделал?! — вскричал бедный отец, увидев его.

— Объясните, ради Бога! Вы меня путаете, отец!

— Разве ты не получил вчера утром миллион пятьсот тысяч франков по чеку у португальского банкира Эусебио Миранда?

— Как, вы знаете?!

— Отвечай!

— Да, отец, карточный долг! Я совсем потерял голову и увлекся игрой.

— До того, чтобы сделать подлог, несчастный!