Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2

Главнейшие правила, с которыми он сообразуясь поступал во управлении делами, были следующие: 1-е) Что государство может всегда сохранить свое величие, не вредя пользам других держав. Признание российских государей императорами и поравнение их министров с министрами других дворов были следствием сего на добром основании утвержденного правила. 2-е) Что толь обширная империя, какова есть Россия, не имеет причины употреблять притворства и что единая только искренность должна быть душою ее министерии. Граф Панин неизменным наблюдением сего правила приобрел от всех иностранных дворов толикую доверенность, что одно уст его слово не меньше было уважаемо, как и самые священные узы договора. 3-е) Он любил рассуждать о делах с кротостию и дружелюбием, превосходными свойствами души его; можно сказать, что всяк иностранный министр, входивший в кабинет его с пасмурным видом для переговора с ним о каком-либо неприятном деле, всегда выходил из оного довольным и восхищенным его беседою. Таковы были правила, по коим он поступал во внешних делах. Вся Европа признала его за великого государственного мужа: он приобрел совершенное и неоцененное почтение от мудрого и просвещенного монарха, верного России союзника, коего достохвальные деяния суть предметом удивления целого мира.

Что же касается до внутренних дел, душа его всегда огорчалась поведением тех, кои от невежества, или из раболепства, или для собственныя своея пользы полагают в число государственных таинств то самое, о чем в просвещенном народе все должны ведать, как, например: количество доходов, причины налогов и проч. Он не мог терпеть, чтоб самовластие учреждало в гражданских и уголовных делах особенные наказы в обиду тех судебных мест, кои должны защищать невинного и наказывать преступника. С великим огорчением взирал он на все то, что могло повредить или возмутить государственное благоустройство; утруждение императрицы прошением о таком деле, которое не было еще подробно рассмотрено сенатом, противуречие в судопроизводстве, подлое и раболепное послушание тех, кои по званию своему должны защищать истину ценою собственной своей жизни, — словом, всякое недостойное действие корысти и пристрастия, всякая ложь, клонящаяся к ослеплению очей государя и общества, и всякий подлый поступок поражали ужасом добродетельную его душу.

Пред вступлением его в должность наставника его императорского высочества блаженной и вечной памяти достойная государыня императрица Елисавета Петровна повелела изготовить начертание воспитания. Дабы представить в ясном образе правила добродетели, кои он себе предположил и исполнял при исправлении толь важныя должности, надлежало бы поместить здесь целое сочинение, собственноручно им писанное, коим он тогда удовлетворил воле своей монархини; но поелику пространство оного выходит из пределов простого сокращения, то ради сего некоторые только извлечения из оного здесь предлагаются.

«Приуготовя сердце великого князя к эпохе, в которой начинает созревать разум, при первом оного действии, надлежит вперить в него и начертать на его сердце сие правило, что добрый государь не имеет и не может иметь ни истинных польз, ниже истинной славы, отделенных от польз и славы его народа...»

«Наставник с величайшим рачением и, так сказать, с равным тому, каковое будет прилагать о сохранении его императорского высочества, должен наблюдать, дабы ничего такого пред ним не делали и не говорили, что могло бы хотя малейшим образом повредить и ослабить сердца его расположение к природным человеческим добродетелям. Напротив того, надлежит ему расширять сии добродетели чрез приличные к тому средства, так чтобы склонность к добру и честности и отвращение ко злу и всему тому, что не совместно с благонравием, вкоренились и неприметным образом возрастали во младом его сердце...»

«В продолжение воспитания великого князя потребно отдалить от него роскошь, пышность и все то, что удобно развратить юность; благопристойность и непорочность довлеют быть едиными украшениями его чертогов. Время не опоздает привлечь к нему ласкателей; но доколе еще не совершится его воспитание, те, кои по закону и долгу своему обязаны развивать его добродетели и предохранять его от пороков, должны быть весьма осторожны в своем с ним обращении...»

В самом деле, сей благоразумный наставник не нарушил ни единого из сих правил. Доброта сердца и просвещенный ум великого князя свидетельствуют его попечение о украшении основательными познаниями природной способности его светлейшего питомца и о начертании в душе его добродетели, сего истинного основания общенародного блаженства.

По совершении воспитания, то есть при бракосочетании его императорского высочества, граф Панин со многими знаками монарших щедрот был еще удостоен письмом, которое ее императорское величество изволила писать собственною рукою тако:

«Граф Никита Иванович!