Собрание сочинений в 15 томах. Том 7

Склад хлопчатобумажного отдела находился в подвальчике, отдельно от больших подвалов здания и едва освещался тусклым газовым рожком. Не прибавляя газа, он кинулся в самый темный угол, где на нижней полке хранились ярлычки для витрин. Трясущимися руками схватил и опрокинул коробку с ярлычками; теперь он с полным правом мог на какое-то время остаться здесь, укрывшись в тени, и хоть ненадолго дать волю горю, от которого разрывалось его сердчишко.

Так он сидел, пока крик «Киппс! Живо!» не заставил его вновь предстать перед этим безжалостным миром.

6. Неожиданность

В тот же день, после обеда, в часы затишья, перед тем как нахлынут вечерние покупатели, виновник всех бед Читтерлоу нагрянул к Киппсу с невероятным, ошеломляющим известием. И нет, чтобы просто, как полагается, войти в магазин и вызвать Киппса, — нет, он явился весьма необычно, таинственно, с непонятными предосторожностями. Сперва Киппс заметил, что какая-то тень мечется на улице перед витриной чулочных изделий. Потом он узнал Читтерлоу: тот пригибался, становился на цыпочки, вытягивал шею, пытаясь в просвет среди чулок и носков заглянуть внутрь, в магазин. Потом перенес свое внимание на дверь, но, повертевшись возле нее, перешел к витрине «Все для младенцев». В каждом его движении, в каждом шаге сквозило еле сдерживаемое волнение.

При дневном свете Читтерлоу выглядел далеко не столь внушительно, как при неярких ночных огнях или в блеске собственных рассказов. Общие контуры, разумеется, оставались те же, но весь он словно слинял. Его велосипедный картузик оказался совсем жалким, а пропыленная двубортная тужурка вся лоснилась. Рыжие волосы и профиль и сейчас поражали своей живописностью, но уже не казались созданием Микеланджело. Однако карий глаз, пытливо пронизывающий витрину, был все так же ярок.

Киппсу ничуть не хотелось вновь беседовать с Читтерлоу. Знай он наверняка, что Читтерлоу не войдет в магазин, он бы спрятался и переждал опасность на складе, но поди угадай, что еще выкинет этот сумасброд. Лучше пока держаться в тени, а когда Читтерлоу подойдет к боковой хлопчатобумажной витрине, выйти — как будто бы за тем, чтобы посмотреть, в порядке ли витрина, — и объяснить ему, что дела плохи и болтать с ним сейчас никак нельзя. Стоит, пожалуй, даже сказать, что он, Киппс, уже потерял место…

— Привет, Читтерлоу, — сказал Киппс, выходя на улицу.

— Вас-то мне и надо, — ответил Читтерлоу, крепко пожимая его руку. — Вас-то мне и надо. — И он взял Киппса за локоть. — Сколько вам лет, Киппс?

— Двадцать один. А чего такое?

— А еще говорят, совпадений в жизни не бывает. И зовут вас… Погодите, погодите. — Он ткнул в Киппса пальцем. — Артур?

— Верно.

— Значит, это вы тот самый и есть, — объявил Читтерлоу.

— Какой еще тот самый?

— Бывают же такие совпадения! — воскликнул Читтерлоу, засунув ручищу во внутренний карман куртки. — Минуточку, сейчас я скажу вам, как звали вашу матушку.

Он захохотал и, порывшись в кармане, вытащил счет от прачки и два огрызка карандаша; переложив их в боковой карман, извлек мятую, покалеченную сигару, резиновый хоботок велосипедного насоса, кусок бечевки, дамский кошелек и ко всему записную книжечку, из которой вылетело несколько визитных карточек; подобрав их, он извлек из той же книжки обрывок газеты.

— Юфимия, — прочел он и вытянул шею в сторону Киппса. — Ну? — Он громко засмеялся. — Бывает же такая удача!.. Ну и совпадение. Только, чур, не говорите, что ее звали не Юфимия, не надо портить это великолепное представление.

— Кого звать Юфимия? — спросил Киппс.

— Вашу матушку.

— Дайте я погляжу, чего тут в газете.

Читтерлоу вручил ему обрывок газеты и небрежно отвернулся.

— Говорите, что хотите, а совпадения существуют, — сказал он в пространство и снова гулко захохотал.

Киппс начал читать. «Уодди или Киппс, — было напечатано большими буквами. — Если Артур Уодди или Артур Киппс, сын Маргарет Юфимии Киппс, которая…»

Читтерлоу ткнул пальцем в обрывок газеты.

— Я просматривал эту колонку и выуживал имена, будь они неладны, искал подходящие для своей пьесы. Никогда не нужно выдумывать имена. Я уже вам говорил. Тут я вполне согласен с Эмилем Золя. Чем документальное, тем лучше. Я их беру горяченькие, прямо из жизни. Понимаете? Кто этот Уодди?

— Почем я знаю.

— Не знаете Уодди?

— Да нет же!

Киппс снова поглядел в газету, но тут же махнул рукой.

— Что все это значит? — спросил он. — Я никак не пойму.