Собрание сочинений в 12 т. Т. 9

Подгоняемый легким норд-норд-вестом, все более свежевшим с наступлением ночи, корабль быстро шел левым галсом. Можно было ожидать, что он повернет к мысу Матапан. Судя по всему, он плыл с Крита. Корпус корабля, бороздившего воды и оставлявшего за собой вспененный след, уже начинал обрисовываться, но все паруса его еще сливались в неясное пятно. Поэтому было трудно определить, к какому типу судов он принадлежит, и ежеминутно возникали самые противоречивые предположения.

- Это шебека, - уверял один из моряков. - Вот мелькнули прямые паруса фок-мачты.

- Ну нет! - возражал другой. - Это пинка. Посмотри-ка на приподнятую корму и изогнутый форштевень!

- Шебека, пинка! Как будто можно распознать их на таком расстоянии! - возражал третий.

- Под прямыми парусами может идти и полакра! - заметил какой-то моряк, приставивший к глазам два полусомкнутых кулака наподобие зрительной трубы.

- Дай бог! - отозвался старый Годзо. - И полакра, и шебека, и пинка - это ведь все трехмачтовые суда, а всякому понятно, что три мачты лучше двух, если речь идет о том, чтобы заполучить добрый груз кандийских вин или смирнских тканей.

Это мудрое замечание заставило всех еще зорче вглядываться вдаль. А корабль все приближался и мало-помалу увеличивался в размерах; но он слишком круто держался ветра, и его нельзя было разглядеть с траверса; поэтому никто не мог сказать, сколько на нем мачт - две или три - и, следовательно, какие надежды сулит его вместимость.

- Где черт вмешался, там добра не жди! - проворчал Годзо, уснащая свою речь ругательствами, заимствованными у разных народов. - Это всего-навсего фелюга…

- Хуже того, сперонара! - воскликнул калугер, обманутый в своих ожиданиях не меньше, чем его паства.

Нечего и говорить, что оба эти замечания толпа встретила возгласами досады. Но к какому бы типу судов ни относился приближавшийся корабль, его водоизмещение явно не превышало ста - ста двадцати тонн. Однако прежде всего важна ценность груза, а не его вес. Нередко простые фелюги и даже сперонары служат для перевозки дорогих вин, ароматических масел, драгоценных тканей. В этом случае нападение оправдывает себя - хлопот немного, а прибыль большая! Значит, рано еще было унывать. К тому же главари шайки, весьма искушенные в морском деле, находили, что ход судна отличался большим изяществом, а это было хорошим признаком.

Тем временем на западе солнце уже пряталось за горизонт; но в Ионическом море октябрьские сумерки длятся целый час - срок вполне достаточный, чтобы рассмотреть корабль до наступления полной темноты. Впрочем, готовясь войти в залив, он обогнул мыс Матапан, сделал поворот на два румба и предстал глазам наблюдателей в самом выгодном положении.

И сразу же у старого Годзо вырвалось: саколева!

- Саколева! - подхватили все хором и разразились градом проклятий.

Однако спорить никто не стал, ибо ошибки быть не могло. Судно, маневрировавшее у входа в Коронский залив, действительно было саколевой. Но жители Итилона напрасно сетовали на неудачу: на таких судах ценный груз - вовсе не редкость.

Саколевой на Ближнем Востоке называют корабль среднего тоннажа, палуба которого поднята к корме, что несколько увеличивает ее седловатость. Вооружение такого судна состоит из трех мачт-однодеревок с косыми и прямыми парусами. Стоящая в центре грот-мачта сильно наклонена вперед. Она несет один латинский парус. Фок, фор-марсель с летучим бом-брамселем, два кливера на носу и два остроконечных паруса на корме, укрепленные на двух мачтах разной высоты, составляют парусность саколевы, придающую ей какое-то своеобразие. Яркая окраска корпуса, гордый выгиб форштевня, многообразие рангоута и причудливое сечение парусов - все это делает саколеву одним из любопытнейших образцов тех грациозных кораблей, которые сотнями лавируют в узких проливах Архипелага. Что может быть изящнее этого легкого судна, которое под напором волн, обдающих его пеной, взлетает вверх, падает вниз и, непринужденно прыгая с гребня на гребень, кажется огромной птицей, чьи крылья едва касаются морской глади, пламенеющей в прощальных лучах заходящего солнца.

Несмотря на то, что ветер свежел, а небо покрывалось зловещими тучами (на Ближнем Востоке их называют «смерчами»), саколева попрежнему шла под всеми парусами. Не был убран даже летучий брамсель, что всякий менее отважный моряк не преминул бы сделать. Очевидно, капитан спешил пристать к берегу и вовсе не намеревался провести ночь в открытом море, где уже поднималось волнение и мог разыграться шторм.

Но если итилонцы и убедились, что саколева направляется в залив, то они еще не были уверены, войдет ли она в их гавань.

- Эх! - сокрушался один из них. - Можно подумать, что ей нужна не бухта, а попутный ветер!

- Хоть бы черт взял ее на буксир! - пробормотал другой. - Уж не думает ли она снова повернуть в море?

- Не идет ли она в Корони?

- Или в Каламу?