Собрание сочинений в 12 т. Т. 4

- Вы врач? - повторил он. - Многие ваши коллеги получили медицинское образование: Грасиоле, Мокен-Тандон и другие.

- Да, - отвечал я. - Мне приходилось работать врачом. Прежде чем стать музейным работником, я был ординатором клиники и много лет занимался медицинской практикой.

- Отлично, сударь!

Ответ мой, повидимому, вполне удовлетворил капитана. Но, не зная, к чему он клонит речь, я ожидал дальнейших вопросов, рассудив, что отвечать буду в зависимости от обстоятельств.

- Господин Аронакс, - сказал капитан, - один из моих матросов нуждается в помощи врача. Не могли бы вы осмотреть его?

- На борту есть больной?

- Да.

- Я готов служить вам.

- Идемте.

Признаюсь, сердце у меня учащенно билось. Безотчетно болезнь матроса я ставил в связь с событиями минувшей ночи. И вся эта таинственная история занимала меня не менее самого больного.

Капитан Немо провел меня на корму «Наутилуса» и отворил дверь в кабину рядом с матросским кубриком.

Там лежал на койке мужчина лет сорока с энергичным лицом, чисто англосакского типа.

Я подошел к постели. Это был не просто больной - это был раненый. Его голова, повязанная окровавленными бинтами, лежала на подушках. Я снял повязку. Раненый глядел на меня широко раскрытыми глазами. И, пока я его разбинтовывал, не издал ни единого стона.

Рана была ужасна. В черепной коробке, пробитой каким-то тупым орудием, образовалось зияющее отверстие, в которое часть мозга выходила наружу. Сгустки запекшейся крови, в результате многочисленных кровоизлияний, превращали размозженную мозговую ткань в красноватую кашицу.

Тут наблюдались одновременно явления контузии и сотрясения мозга. Дыхание больного было затрудненным. Лицо временами искажалось судорогой. То был характерный случай воспаления мозга с явлениями паралича двигательных центров.

Я пощупал пульс. Сердце работало с перебоями. Пульс порою пропадал. Конечности уже начинали холодеть: человек умирал, и ничем нельзя было предотвратить роковой конец. Я наложил на рану свежую повязку, оправил изголовье. Обернувшись, я спросил капитана Немо:

- Каким орудием нанесена рана?

- Не все ли равно? - уклончиво отвечал капитан Немо. - От сильного сотрясения сломался рычаг машины, удар пришелся по голове этого человека. Ну, как вы находите больного?

Я колебался ответить.

- Вы можете говорить, - сказал капитан. - Этот человек не знает французского языка.

Я еще раз посмотрел на раненого и сказал:

- Этот человек умрет часа через два.

- И ничто не может спасти его?

- Ничто.

Рука капитана Немо сжалась в кулак. Слезы выступили на глазах. Я не думал, что он способен плакать.

Несколько минут я не отходил от раненого. Электричество, заливавшее своим холодным светом смертный одр, еще усиливало бледность лица умирающего. Я вглядывался в это выразительное лицо, изборожденное преждевременными морщинами - следами невзгод и, возможно, лишений. Я ждал, что тайна его жизни раскроется в последних словах, которые сорвутся с его холодеющих уст!

- Вы свободны, господин Аронакс, - сказал капитан Немо.

Я оставил капитана одного у постели умирающего и вернулся к себе, чрезвычайно взволнованный этой сценой. Мрачные предчувствия тревожили меня весь день. Ночью я спал дурно. Просыпался часто. Мне все слышались чьи-то тяжкие вздохи, похоронное пение. Не читались ли молитвы по усопшему на чуждом мне языке?

На рассвете я вышел на палубу. Капитан Немо был уже там. Увидев меня, он подошел ко мне.

- Господин профессор, - сказал он, - не угодно ли вам принять сегодня участие в подводной прогулке?

- Вместе с товарищами?

- Если они пожелают.

- Мы к вашим услугам, капитан.

- В таком случае, будьте любезны надеть скафандр.

Об умирающем или умершем ни слова! Отыскав Неда Ленда и Конселя, я передал им приглашение капитана Немо. Консель обрадовался предстоящей прогулке, и канадец на этот раз охотно согласился принять в ней участие.

Было восемь часов утра. В половине девятого, облачившись в скафандры, запасшись резервуарами Рукейроля и электрическими фонарями, мы тронулись в путь. Двойная дверь распахнулась, и мы, с капитаном Немо во главе, под эскортом двенадцати матросов, ступили на глубине десяти метров под водою на каменистое дно, на котором отдыхал «Наутилус».

Легкий вначале уклон дна завершился впадиной с глубинами до пятнадцати саженей. Грунт дна под поверхностью Индийского океана резко отличался от грунта под тихоокеанскими водами, где мне довелось побывать во время своей первой подводной прогулки. Тут не было ни мягкого песка, ни подводных прерий, ни зарослей водорослей. Я сразу же узнал волшебную область. Это было коралловое царство!

Среди кишечнополостных, класса коралловых полипов, подкласса восьмилучевых кораллов, особенно примечательны кораллы из отряда горгониевых - роговых кораллов, как то: горгонии, белый коралл и благородный коралл. Коралловые полипы - занятные существа, их относили поочередно к минералам, к растительному и к животному миру. Кораллы - лекарственное средство древних, драгоценное украшение в наши дни, - только лишь в 1694 году были окончательно причислены к животному миру марсельским ученым Пейсоннелем.