Собрание сочинений в 12 т. Т. 4

Ни признака земли в виду. Ничего, кроме необозримой водной пустыни. Лишь несколько парусов на горизонте. Несколько парусных судов, видимо, выжидавших попутного ветра, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды, прижимает к мысу Сан-Рок. Небо было обложено тучами. Все предвещало бурю.

Нед был взбешен. Он напрягал зрение, пытаясь проникнуть взглядом сквозь туман, застилавший горизонт. Он еще не терял надежды, что за этой туманной завесой лежит желанная земля.

В полдень проглянуло солнце. Помощник капитана, воспользовавшись этим моментом, определил его высоту. На море начинался шквал, мы снова пошли под воду, и люк был закрыт.

Часом позже, взглянув на карту, я увидел, что мы находимся под 16°17' долготы и 33°22' широты, в ста пятидесяти лье от ближайшего берега. О побеге нечего было и думать. Можете представить гнев канадца, когда я сообщил ему координаты местности.

Я со своей стороны особенно не сокрушался. Точно тяжкий груз свалился с моих плеч, и я мог с относительным спокойствием приняться за свои обычные занятия.

Вечером, около одиннадцати часов, ко мне совершенно неожиданно зашел капитан Немо. Он очень любезно осведомился, не утомила ли меня прошедшая бессонная ночь. Я отвечал отрицательно.

- В таком случае, господин Аронакс, я предложу вам принять участие в одной любопытной экскурсии.

- Весьма тронут, капитан.

- Вы опускались в морские глубины днем, при солнечном свете. Не желаете ли посмотреть морское дно в темную ночь?

- С большой охотой!

- Предупреждаю вас, что прогулка будет утомительной. Идти придется далеко. Взбираться на гору. Дороги здесь не совсем исправны.

- Все это только возбуждает мое любопытство, капитан. Я готов сопутствовать вам.

- Пойдемте же, господин профессор! Надобно надеть скафандр.

Войдя в гардеробную, я не встретил там ни моих спутников, ни матросов из экипажа. Никто из них, видимо, не примет участия в ночной экскурсии. Капитан Немо, против обыкновения, не предложил мне взять с собой Неда или Конселя.

Через несколько минут мы были готовы. На спину нам прицепили резервуары с большим запасом воздуха, но электрическими фонарями нас не снабдили. Я обратил на это внимание капитана.

- Они нам не понадобятся, - отвечал он.

Мне показалось, что я плохо расслышал, но вторично спросить уже не мог, потому что голова капитана скрылась под металлическим шлемом. И я вслед за ним надел на голову этот медный шар; в руку мне вложили палку с железным наконечником; и спустя несколько минут мы, после обычных церемоний, ступили на дно Атлантического океана на глубине трехсот метров.

Приближалась полночь. Глубокий мрак царил в морских глубинах, но капитан Немо указал на красноватое пятно в двух милях от «Наутилуса», похожее на отдаленное зарево. Огонь? Из какого источника он исходил? И как мог огонь гореть в жидкой среде? Я не находил объяснений. Но как бы то ни было, мерцающий светоч облегчал нам путь; светил он, правда, неярко, но я скоро освоился с этим красноватым полусветом! И тут я понял, что в этих условиях аппараты Румкорфа действительно были бы бесполезны.

Я шел рядом с капитаном Немо навстречу путеводному огоньку. Дно, ровное вначале, незаметно возвышалось. Мы шли большими шагами, опираясь на палки; но все же мы подвигались медленно, потому что йоги увязали в сплошном месиве водорослей и мелких камней.

Мы шли, а над головой слышался мелкий частый стук. Шум усиливался, словно там, над нами, выбивали барабанную дробь. Вскоре я понял причину этого шума. Над океаном шел дождь. Я невольно подумал, что дождь может промочить меня до костей! В воде промокнуть от дождя! Но тут же расхохотался. Какая нелепая мысль! Надо сказать, под скафандром вовсе не чувствуешь, что находишься в воде, и замечаешь только, что окружающая среда несколько плотнее воздуха.

Шли мы около получаса. Дно становилось каменистым. Медузы, микроскопические ракообразные, морские перья излучали слабый фосфоресцирующий свет. Я мельком видел груды камней, покрытых целыми миллионами животных, похожих на цветы, и космами водорослей. Нош скользили по вязкому ковру из морских растений, и, не будь у меня палки, я не раз упал бы. Оборачиваясь, я все еще видел свет от прожектора «Наутилуса», начинавший бледнеть по мере того, как мы удалялись от судна.

Нагромождение камней на океанском дне, о чем я только что говорил, все же носило на себе следы упорядоченности, не объяснимой для меня. Мое внимание привлекали гигантские борозды, терявшиеся в мраке. Наблюдались и другие странные явления. Но я не допускал и мысли о подобной возможности. Мне казалось, что под свинцовыми подошвами моих сапог хрустят иссохшие кости. Не идем ли мы полем, усеянным костями? Я хотел обратиться с вопросом к капитану, но условный язык знаков, которым он обменивался с товарищами во время подводных экскурсий, мне был неведом!