Собрание сочинений в 12 т. Т. 3

- Сударыня, - сказал он, - позвольте мне выразить безграничное восхищение вашим поступком. Пусть яхта продолжает свой путь! Я чувствовал бы угрызения совести, если бы задержал ее хоть на один день!

- Не хотите ли вы присоединиться к нашей экспедиции? - спросила леди Элен.

- Это невозможно, сударыня, я обязан выполнить возложенное на меня поручение и сойду на первой же стоянке.

- То есть на острове Мадейра, - заметил Джон Манглс.

- Пусть на острове Мадейра. Оттуда всего сто восемьдесят лье до Лиссабона, и я подожду какого-нибудь попутного судна.

- Отлично, господин Паганель, - сказал Гленарван, - все будет сделано согласно вашему желанию. Что же касается меня, я счастлив, что могу на эти несколько дней предложить вам быть моим гостем на этой яхте. Будем надеяться, что вы не слишком соскучитесь в нашем обществе!

- О сэр, - воскликнул ученый, - хорошо, что я так удачно ошибся. Однако положение человека, намеревающегося плыть в Индию, а плывущего в Америку, нельзя не назвать смешным.

Как ни печально, но Паганелю пришлось примириться с отсрочкой, предотвратить которую он был не в силах. Он оказался очень милым, веселым, конечно, рассеянным человеком и очаровал дам своим неизменно хорошим настроением. К концу первого дня Паганель подружился со всеми. Он попросил, чтобы ему показали знаменитый документ, и долго, внимательно и кропотливо изучал его, вникая во все мелочи. Никакого иного истолкования документа он не допускал. Он отнесся с живым участием к Мери Грант и ее брату и старался внушить им твердую надежду на встречу с отцом. Его непоколебимая уверенность в успех экспедиции «Дункана» вызвала улыбку на устах молодой девушки. Конечно, не будь у него определенной цели, он, несомненно, отправился бы на поиски капитана Гранта.

А когда Паганель узнал, что леди Элен - дочь известного путешественника Вильяма Туффнеля, то разразился восторженными восклицаниями. Он знавал ее отца. Какой это был отважный ученый! Сколькими письмами обменялись они, когда Вильям Туффнель был членом-корреспондентом Парижского географического общества! И это он, он, Паганель, вместе с господином Мальт-Брюном предложил Туффнеля в члены общества!… Какая встреча! Какое удовольствие путешествовать вместе с дочерью Вильяма Туффнеля!

В заключение географ попросил у леди Элен разрешения поцеловать ее. Поцелуй был разрешен, хотя, возможно, что это было немного «неприлично».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Одним хорошим человеком больше на «Дункане»

Между тем яхта, пользуясь попутным течением у берегов Северной Африки, быстро приближалась к экватору. 80 августа показался остров Мадейра. Гленарван, верный обещанию, предложил бросить якорь и высадить ученого на берег.

- Мой дорогой лорд, - сказал Паганель, - я буду откровенен с вами. Скажите, намеревались вы до встречи со мной сделать остановку у Мадейры?

- Нет, - ответил Гленарван.

- Тогда разрешите мне использовать мою злосчастную рассеянность. Остров Мадейра слишком хорошо известен. Он не представляет больше никакого интереса для географа. О нем все уже сказано, все написано; к тому же когда-то знаменитое местное виноделие ныне пришло в полный упадок. Подумайте: на Мадейре больше не осталось виноградников! В тысяча восемьсот тринадцатом году там производилось двадцать тысяч пип [17] вина, в тысяча восемьсот сорок пятом году уже две тысячи шестьсот шестьдесят девять пип, а в настоящее время не производится даже пятисот пип. Прискорбное явление! Итак, если вы не возражаете, то ссадите меня у Канарских островов…

- Сделаем остановку у Канарских островов, - ответил Гленарван, - они тоже лежат на нашем пути.

- Я это знаю, дорогой лорд. Канарские острова, состоящие из трех групп, представляют большой интерес для обследования, не говоря уже о Тенерифеском пике, который мне всегда хотелось увидеть. Это редкий случай. Я воспользуюсь им и в ожидании судна, которое доставит меня в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.

- Как вам будет угодно, дорогой Паганель, - невольно улыбаясь, ответил Гленарван.

Он вправе был улыбаться.

Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях, - расстояние ничтожное для такой быстроходной яхты, как «Дункан».

31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель прогуливались по палубе. Француз забрасывал собеседника вопросами относительно Чили.

- Господин Паганель! - вдруг прервал его капитан, указывая на какую-то точку на юге горизонта.

- Что, дорогой капитан? - отозвался ученый.

- Поглядите в ту сторону. Вы ничего не видите?

- Ничего.

- Вы смотрите не туда. Глядите не на горизонт, а выше, на облака.

- На облака? Ничего не вижу.

- Ну а теперь взгляните на конец бушприта.

- Ничего не вижу.

- Вы не хотите видеть! Хотя мы находимся в сорока милях от Тенерифеского пика, его остроконечная вершина ясно вырисовывается на горизонте.

Хотел Паганель видеть или он того не хотел, но спустя некоторое время ему, чтобы не прослыть слепцом, пришлось согласиться с Джоном Манглсом.

- Ну наконец-то вы увидели, - сказал капитан.