Восхищенный Говикем затопал ногами, захлопал в ладоши, производя невероятный шум и один хохоча, как целое сборище богов. Мальчик, повторяем, оказался на редкость талантливым зрителем.
Фиби и Винос, как два автомата, которых заводил Урсус, начали изо всех сил трубить и бить в тамбурины; под эти оглушительные звуки обычно заканчивался спектакль и расходилась публика.
Урсус поднялся на ноги, весь обливаясь потом.
Он шепнул Гомо:
- Понимаешь, надо было выиграть время. Кажется, нам это удалось. Я неплохо вышел из положения, хотя было из-за чего потерять голову. Гуинплен, быть может, еще вернется завтра. Зачем же было преждевременно убивать Дею? Тебе-то я могу объяснить, в чем дело.
Он снял парик и отер лоб.
- Я гениальный чревовещатель, - пробормотал он. - Как я все это великолепно проделал! Пожалуй, я перещеголял Брабанта, чревовещателя короля Франциска Первого. Дея убеждена, что Гуинплен здесь.
- Урсус, - сказала Дея, - а где Гуинплен?
Урсус вздрогнул и обернулся.
Дея продолжала стоять в глубине сцены, под фонарем, спускавшимся с потолка. Она была бледна как смерть.
Она продолжала с неповторимой улыбкой, в которой было отчаяние:
- Я знаю. Он нас покинул. Он исчез. Я знала, что у него есть крылья.
И, подняв к небу свои невидящие глаза, она прибавила:
- Когда же мой черед?
3. Осложнения
Урсус совершенно растерялся.
Ему не удалось ввести Дею в заблуждение.
Было ли тут виною его искусство чревовещателя? Конечно, нет. Ему удалось обмануть зрячих Фиби и Винос, но слепую Дею он не смог обмануть. Ведь Фиби и Винос смотрели только глазами, тогда как Дея видела сердцем.
Он не был в состоянии ответить ни слова. Он только подумал про себя: Bos in lingua294
. У растерявшегося человека точно бык подвешен к языку.
Когда человек находится во власти сложных переживаний, он прежде всего испытывает приступ самоуничижения. Урсус пришел к печальному выводу:
- Напрасно я столько труда потратил на звукоподражание!
Как и всякий мечтатель, потерпевший неудачу, он принялся горько сетовать:
- Полный провал! Я воспроизводил все эти голоса впустую. Что же будет теперь с нами?
Он взглянул на Дею. Она стояла молча, не шевелясь и все больше и больше бледнея. Ее неподвижный, слепой взор был устремлен куда-то в пространство.
На помощь Урсусу пришел случай.
Урсус увидел во дворе дядюшку Никлса, который, держа в руке свечу, делал ему знаки.
Дядюшка Никлс не дождался конца фантастической комедии, единственным исполнителем которой был Урсус, так как кто-то постучал в двери харчевни. Дядюшка Никлс пошел отворить. В дверь стучали дважды, и хозяин дважды уходил. Урсус, поглощенный своим стоголосым монологом, ничего не заметил.
Увидав, что Никлс машет ему рукой, Урсус спустился во двор.
Он подошел к хозяину гостиницы.
Урсус приложил палец к губам.
Дядюшка Никлс тоже приложил палец к губам.
Они смотрели друг на друга.
Каждый из них словно говорил другому: «Поговорим, но не здесь».
Никлс тихо отворил дверь в нижний зал. Они вошли. Кроме них, в комнате не было никого. Входная дверь с улицы и окна были наглухо закрыты.
Хозяин захлопнул дверь во двор перед самым носом любопытного Говикема.
Потом поставил свечу на стол.
Начался разговор. Вполголоса, почти шепотом!
- Мистер Урсус...
- Мистер Никлс?
- Я, наконец, понял.
- Вот как!
- Вы хотели убедить эту бедную слепую, что все идет как обычно.
- Закон не запрещает чревовещания.
- У вас настоящий талант.
- Вовсе нет.
- Удивительно, до какой степени вы умеете воспроизводить все, что вам хочется.
- Уверяю вас, нет.
- А теперь мне нужно поговорить с вами.
- Это разговор о политике?
- Как сказать.
- О политике я и слушать не хочу.
- Вот в чем дело. В то время как вы играли, изображая один и актеров и публику, в дверь стучались.
- Стучались в дверь?
- Да.
- Мне это не нравится.
- Мне тоже не нравится.
- Что же дальше?
- Я отворил.
- Кто же стучал?
- Человек, который вступил со мной в разговор.
- Что он вам сказал?
- Я выслушал его.
- Что вы ему ответили?
- Ничего. Я вернулся смотреть на вашу игру.
- Ну?
- Ну, и в дверь постучали вторично.
- Кто? Тот же самый?
- Нет, другой.
- Он тоже с вами говорил?
- Нет, этот не сказал ни слова.
- Я это предпочитаю.
- А я нет.
- Объяснитесь, мистер Никлс.
- Угадайте, кто говорил со мной в первый раз?
- Мне некогда разыгрывать роль Эдипа.
- Это был хозяин цирка.
- Соседнего?
- Да, соседнего.
- Того, где гремит такая бешеная музыка?
- Да. Ну так вот, мистер Урсус, он делает вам предложение.
- Предложение?
- Предложение.
- Почему?
- Да потому.
- У вас передо мной одно преимущество, мистер Никлс; вы только что разгадали мою загадку, а я никак не могу разгадать вашу.
- Хозяин цирка поручил мне передать вам, что он видел, как приходили полицейские, и что он, хозяин цирка, желая доказать вам свою дружбу, предлагает купить у вас за пятьдесят фунтов стерлингов наличными ваш фургон «Зеленый ящик», обеих лошадей, трубы вместе с дующими в них женщинами, вашу пьесу вместе со слепой, которая в ней играет, и вашего волка с вами в придачу.
Урсус высокомерно улыбнулся.
- Содержатель Тедкастерской гостиницы, передайте хозяину цирка, что Гуинплен вернется.