Собрание сочинений. Том 6

В салуне вдруг воцарилась тишина, а доктор поставил рюмку и с профессиональной лаконичностью продолжал:

— Видите ли, китайцы ничего не знают о строении человеческого тела из непосредственных наблюдений. Вскрытие трупов и анатомирование противоречат их религиозным представлениям, согласно которым человеческое тело священно, а потому никогда и не практикуются.

Все оживились, почувствовав любопытство. Сай Паркер многозначительно переглянулся со своими товарищами и, словно оправдываясь и в то же время возражая, продолжал:

— Ясное дело, они не настоящие врачи, вроде вас, доктор, но и у них есть кое-какие свои лекарства, и они ими лечатся… Вот как, например, у тех древних бабок, что ходят по домам и лечат всякими там корешками и водицей с родника. Неужели вы, человек ученый, считаете, что раз такая вот бабка ничего не смыслит в анатомии, то и не может помочь нам каким-нибудь простым, натуральным лекарством?

— Да ведь китайские-то лекарства вовсе не простые и не натуральные, — невозмутимо отвечал доктор.

— Не простые? — отозвалась вся компания в один голос, обступая его со всех сторон.

— Не скажу, что они безусловно вредны для здоровья, если только не принимать их в больших дозах, — продолжал доктор, обведя удивленным взглядом окружившие его взволнованные, нетерпеливые лица. — Ведь они не имеют ничего общего с медикаментами, но уж простыми их никак не назовешь. Вам известно, из чего они в основном состоят?

— Пожалуй, что нет, — осторожно отвечал Паркер, — не совсем, то есть…

— Ну так подойдите поближе, я вам скажу.

Паркер и все его приятели тесно сгрудились у стойки. Доктор Дюшен прошептал несколько слов очень тихо, чтобы не слышали остальные посетители салуна. Наступило гробовое молчание, затем Эб Уинфорд произнес:

— Налей-ка мне полстакана виски, хозяин, разбавлять не надо, выпью так.

— И нам тоже! — подхватили другие.

Они выпили единым духом. Двое тихо вышли. Доктор Дюшен отер губы, застегнул пальто и начал натягивать перчатки.

— Слыхал я, — проговорил Джек-Кочерга с жалкой улыбкой на побледневшем лице, встряхивая последние капли виски на дне стакана, — слыхал я, эти треклятые дураки заместо лекарства иногда нюхают жженый трут. Это правда?

— Ну, это еще сравнительно безобидное средство, — задумчиво сказал доктор. — Всего-навсего деревянные опилки, смешанные со смолой и муравьиной кислотой.

— Муравьиной? Это еще что за кислота такая?

— А это такая особая жидкость, которую выделяют муравьи. Полагают, что они выбрасывают из себя эту жидкость в целях самозащиты… Ну вот как вонючка, знаете?

Джек-Кочерга вдруг заявил, что ему нужно переговорить с кем-то из проходивших мимо, и очертя голову бросился вон. Доктор вышел из салуна, сел на лошадь и уехал, но я успел подметить улыбку, мелькнувшую на его загорелом, невозмутимо-спокойном лице, и это навело меня на мысль, что он догадывался о цели расспросов и о том, какое впечатление произвели его ответы. В моем предположении меня утвердило то, что разговора на эту тему больше не заводили; инцидент был исчерпан, и никто из пострадавших не пытался отомстить Ко Си. Что они все как один, тайком друг от друга, обращались к китайцу — в этом не было ни малейшего сомнения; но, по-видимому, они не были уверены в том, что доктор Дюшен не разыграл их, рассказывая о составе китайских лекарств, и потому не решались что-либо предпринимать против несчастного китайца, понимая, что тогда тайна выйдет наружу и товарищи неминуемо поднимут их на смех. Дело замяли, и хозяином положения остался Ко Си.

А он тем временем процветал. Набранная им артель китайских рабочих была постоянно занята или стиркой, или «выжиманием остатков», иначе говоря, промывкой отвалов выработанной породы на участках, заброшенных разбогатевшими золотоискателями. Так как затраты на производство были при этом никак не больше, чем при битье щебенки или сборе тряпья, а содержание китайских рабочих обходилось до смешного дешево, то было очевидно, что Ко Си неплохо зарабатывает. Но поскольку всю свою выручку он, как это принято у китайцев, отправлял в Сан-Франциско не через почтовое агентство, а через китайских посредников, узнать, как велики его барыши, не было никакой возможности. А здесь ни он сам, ни его сородичи денег не тратили. Надо сказать, в более суровые времена, особенно где-нибудь в глуши, банды головорезов нередко нападали на лачуги китайцев или их странствующие артели, но денег у них никогда не находили.

Однако вскоре обстоятельства изменились.

Однажды в субботний день Ко Си явился в контору почтового агентства «Уэллс, Фарго и К^о» с мешочком золотого песка, который после надлежащего взвешивания был оценен в пятьсот долларов. Посылка была адресована одной китайской фирме в Сан-Франциско. Вручая Ко Си квитанцию, кассир как бы невзначай заметил:

— Стирка-то, видать, дело прибыльное, Ко Си?

— Стилка — дело осень плибыльна. Твоя хосет стилай-стилай, Джон? — с готовностью отозвался Ко Си.

— Нет, нет, — рассмеялся кассир. — Я только подумал, сколько же это рубашек надо отмыть от грязи, чтобы собрать пятьсот долларов!