Собрание сочинений (Том 3)

Из Германии, из города Лейпцига, прибыл под Сталинград в штаб фашистской армии, которая штурмовала Сталинград, известный художник-баталист.

Прибыл. Представился. Уже немолод. В годах художник.

Приехал художник по приказу самого Гитлера. Получил он задание нарисовать огромную картину о сталинградской победе фюрера.

Усердно трудился на фронте художник. Собрал материал для картины. Сделал бесчисленные зарисовки. Одних портретов чуть ли не тысячу нарисовал.

Закончил художник свою работу, стал собираться в Лейпциг. Сложил полотна свои и краски. Простился с чинами штаба. И вдруг:

- Танки! Танки! Русские танки! Советский прорыв!

Не поверил никто вначале. Не верит и сам художник.

Какой прорыв? Какие советские танки?! Откуда?! Ведь штаб далеко, в армейском тылу.

Однако всё верно. Мчатся советские танки. Навстречу идут друг другу. В клещи берут фашистов.

Прорвались танки в тыл к фашистам. Началась паника, переполох. Устремились штабные службы быстрей на запад, к станции Нижнечирской, к мосту через Дон.

- Танки! Советские танки!

Вместе со всеми бежал к Нижнечирской и прославленный баталист. Ехал в штабной машине. В давке, в сутолоке слетела в кювет машина. Офицеры, его соседи - а были они посильней, помоложе, - пристроились быстро к другим машинам. Остался художник в степи один.

Ветер крепчает. Метёт позёмка. Стоит у дороги, как столб, художник:

- Я - баталист! Я - баталист!

Машет руками, взывает о помощи. Держит эскизы свои и краски.

- Я - баталист! Я - баталист!

Мимо несутся как вихрь машины.

- Я - художник-баталист! - надрывает несчастный глотку.

Никому баталист не нужен.

Стоит художник. Чуть-чуть не плачет. Вот и заплакал. Слёзы к носу текут из глаз.

- Я из Лейпцига. Я - баталист!

Всё больше и больше солдат на дороге. Толкая друг друга, текут вперёд. В общей массе бредёт художник. Еле ноги, бедняга, двигает.

Скользко. Всё сильнее метёт позёмка. Крепчает, крепчает ветер. Поскользнулся, упал художник. Хочет подняться, да нету сил. Понимает - не встать ему с этой пади. И вот, как бы сквозь дрёму, сквозь страшный сон, лишаясь чувств, ещё осознал художник: колесо от повозки прошло по телу, ударил копытом конь, тяжёлый, как жёрнов, огромный, как жёрнов, навалился автомобильный скат...

- Я - баталист... - прохрипел художник. И отдал последний вздох.

Лежит баталист на дороге. Рядом краски лежат и эскизы. Кто же картину теперь напишет? Кто же фюреру славу теперь воздаст?

"ХЕНДЕХОХНУЛИ!"

Наступает Советская Армия. Сдаются фашисты в плен.

20 ноября. Утро. Штабная машина. Полковник в машине. Едет полковник, командир дивизии, к своим наступающим войскам. Навстречу попались пленные. Семь человек. Сзади шагает советский солдат. Молод, безус солдат. Держит автомат на изготовку, сопровождает пленных.

Остановилась машина.

- Откуда ведёшь, герой?

- Вот там за высоткой стоит деревня, товарищ полковник.

- С кем их пленил?

- Один.

- Один?!

- Так точно, товарищ полковник. Я в проулок. Они из хаты, - стал объяснять солдат. - "Стой!" - им кричу. Занёс гранату. Увидели гранату и тут же хендехохнули!

- Что-что? - не понял полковник.

- Руки вверх подняли, хендехохнули, товарищ полковник.

Полковник рассмеялся.

- Ну что ж, благодарю за службу, герой. Как фамилия?

- Синеоков, товарищ полковник.

Вечером полковник, командир дивизии, докладывал о том, как идёт наступление его дивизии, генералу, командующему армией:

- Товарищ генерал, сегодня перед фронтом моей дивизии девятьсот фашистов хендехохнули!

- Что-что? - не понял генерал.

- Хендехохнули, сдались в плен, товарищ генерал.

- Ах, хендехохнули!

Улыбнулся генерал - понравилось, видно, ему словечко.

В тот же вечер генерал, командующий армией, докладывал об успехе армии командующему фронтом:

- Товарищ командующий, за истекший день вверенной мне армией разбиты... - и стал перечислять фашистские полки и дивизии, которые разбиты армией. А в конце: - Товарищ командующий, три тысячи фашистских солдат и офицеров хендехохнули!

- Что-что? - переспросил командующий.

- Хендехохнули, капитулировали, сдались в плен, товарищ командующий.

- Ах, хендехохнули! - рассмеялся генерал. Поздравил командующего армией с успехом.

Прошёл час, и командующий фронтом докладывал по телефону о том, как прошёл день на фронте, Верховному Главнокомандующему.

- Товарищ Верховный Главнокомандующий, сегодня в течение дня войсками фронта уничтожены... - и стал перечислять фашистские дивизии, которые уничтожены в этот день под Сталинградом. Доложил, а в конце торжественно: - Семь тысяч солдат и офицеров противника хендехохнули, товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Что-что? - раздалось в трубке. Голос был мягкий, но чуть раздражённый.

Сообразил командующий, что зря употребил он неуставное, непривычное слово, но что тут делать? Сказал тише, без прежней бодрости:

- Хендехохнули, то есть сдались в плен, товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Ах, хендехохнули! - ответила трубка. Ответила весело. Без прежней раздражённости. Даже смешок раздался: - Значит, хендехохнули?

- Так точно, хендехохнули, товарищ Верховный...

23 НОЯБРЯ 1942 ГОДА