Собрание сочинений. Том 2. Проза

Он не сразу понял, о чем они говорят. Судьбы его мира вовсе не висели на волоске: там царило величественное космическое спокойствие. Потом он, наконец, понял, что они говорят о совсем другом мире, о том, в котором ему с рождения было отказано почти во всем, о том мире, из которого они явились.

Судьбы этого мира действительно висели на волоске. Речь шла об одном немолодом человеке с седой бородкой и шрамом над правой бровью. Этого человека похитили, и его нужно было найти. Иначе этот мир погибнет. И вы вместе с ним.

Последнее замечание вызвало у него молчаливую ухмылку. За несколько последних месяцев он заглядывал в тот мир пару раз, и то из чистого любопытства. Он не понимал, как какое-то событие, произошедшее в том мире, могло бы повредить ему.

Они знают, что у него самая большая в мире картотека шумов. Не надо спрашивать, откуда мы знаем. Такая у нас работа. Все, чем мы располагаем, – это минутная запись голоса. Послание, которое его заставили наговорить на пленку.

Он снова ухмыльнулся. Для него это был сущий пустяк.

Не дослушав до конца сбивчивую речь человека с седой бородкой, говорившего что-то о требованиях, о времени, когда истекает ультиматум, он начал диктовать координаты, но, внезапно остановился и попросил прокрутить запись с начала.

Копытце горной серны ударилось о ненадежный камень, который покатился по сыпуну вниз, увлекая за собой десятки других камней. Он посмотрел вокруг глазами серны. С вершины рыжей скалы, похожей на гнилой зуб, несло оружейной смазкой и гарью в стволах гранатометов. Оттуда смотрели десятки внимательных глаз, но смотрели они вовсе не в ту сторону, где стояла серна. С этой стороны они не ждали опасности. Медленно и подробно он начал описывать им козью тропку: от одного искривленного ствола арчи к другому, от красного камня, похожего на голову орла, к черному камню, похожему на лягушку. Они слушали его, затаив дыхание. А потом ушли, так же стремительно, как появились.

Он размышлял: звук – это колебания, но и свет, и радиоволны – это тоже колебания. Если сделать ухо более чувствительным, то можно услышать и их: преодолеть барьер вакуума и оторваться от поверхности планет, продолжив путь в пустоту. Он сосредоточился и стал слушать.

До начала торжественной церемонии оставалось пять минут. Президент еще раз поправил дурацкий галстук. «Когда человечество эволюционирует до состояния информационной плазмы, – подумал он, – официальные лица все равно будут носить галстук – это ли не идиотизм!»

– Итак, начинаем с… – секретарь замялся в поисках нужного слова, – начинаем с него. Затем командующий силами особого назначения, бойцы и офицеры спецслужб, ну и сам виновник переполоха.

Президент неодобрительно посмотрел на секретаря.

– По-моему, ирония не входит в ваши служебные обязанности, Юсуф. Каким бы он ни был, кода он все же не выдал, иначе мы бы с вами беседовали сейчас на том свете, если таковой существует.

Из зала донеслись звуки военного оркестра. Президент и секретарь, проскользнув между портьерами, вышли в зал. Яркий свет заставил их на миг зажмурить глаза.

«Боже мой!» – подумал президент, машинально взяв из рук секретаря коробочку с орденом. Как всякий здоровый мужчина, доживший до пятидесяти, не зная иных недугов, кроме похмелья и насморка, он чувствовал себя крайне неловко в присутствии тех, с кем природа обошлась иначе.

Решительно сделав несколько шагов по дорожке, он склонился над награждаемым с орденом в руке.

– Человечество никогда не забудет своего спасителя, – сказал президент заранее заготовленную фразу и приколол орден к груди орденоносца.

Странная ухмылка гуляла на губах человека с бледным, изможденным лицом. Пена выступила в уголках его рта.

«Он, кажется, смеется, – подумал президент. – Неужели у меня сбился галстук? Господи, какая чушь, он же все равно ничего не видит!»

И, не дожидаясь ответа, президент двинулся дальше, к группе дюжих молодцов в крапчатых беретах. Их неприступные каменные лица показались президенту после лица безумца ласковыми мордочками котят.

– Господин президент, простите за дерзость, но можно мне сказать вам кое-что?

Оторвавшись от беседы с военным министром, президент удивленно поднял глаза. Голос, обратившийся к нему, принадлежал каменноликому молодцу с нашивками старшего сержанта.

– Конечно, конечно, мой герой, говорите!

– Сэр-сахиб, мы благодарны вам за награду, но заслуги нашей в этом никакой нет. Мы шли как роботы по тропе, по приметам, которые нам были даны. И каждый камень лежал на том месте, где он сказал. Мы бы хотели знать, сэр-сахиб, что с этим парнем и можно ли ему хоть чем-то помочь? Как это ни странно звучит, мы чувствуем себя неполноценными рядом с ним.