Собрание сочинений (Том 2)

- Чего ждать? - выкрикивал Дыбов. - Брать землю - и крышка!

- Гнать Ширяеву взашей!

- Громить мельницу!

Пошуметь мужики пошумели, однако на этот раз разошлись по домам.

ЛЕЧЕНИЕ

Помещицу Олимпиаду Мелакиевну одолевали разные недуги: то голова, то печень болит, то неожиданно в барском боку заколет. А самое страшное: мучилась Ширяева по ночам - страдала бессонницей.

И барыня вспомнила Лёшку. Вызвала.

- Так ты, говоришь, у аптекаря служил?

- Служил.

- Толк в порошках понимаешь?

- Понимаю.

- Поедешь в город, - сказала Ширяева, - за лекарствами.

Дед Сашка забегал, засуетился. "Во как. Повезло, - радовался. Приметила, значит, внука". Запряг старик лошадей. Настелил побольше соломы. Тронулись. В дороге дед Сашка заговорил о болезнях.

- Оно, конечно, - рассуждал старик, - хворь - вещь поганая. Человек ли, зверь ли, птица - каждый от неё, проклятой, мучается. Только мнение моё такое - барыня наша прикидывается.

- Как - прикидывается? - не понял Лёшка.

- Очень тебе даже просто, - ответил старик. - Ничего у неё не болит. Это так, для фасону. Ширяевы - они все такие. И барыня прошлая тоже всё головой мучилась. А дожила до девяноста годов. Живучие, гады...

Наслушавшись дедовых речей, Лёшка устроил такое: вернувшись домой, смешал порошки - те, что от головы, с толчёным перцем, те, что для сна, с сушёной горчицей. Понёс барыне.

- Так какие от головы? - спросила Ширяева.

- Вот эти.

- А от бессонницы?

- Эти.

- Хорошо. Вот от головы мы и попробуем.

Налила Олимпиада Мелакиевна в стакан воды, развернула порошок, поднесла ко рту, высыпала на язык. И вдруг барыню словно громом ударило: перекосилась, закашлялась и выплюнула всё.

Перевела Ширяева дух.

- Ты что за гадость привёз? - набросилась, негодуя, на Лёшку.

- Так, так полагается. Так в Питере... Графиня Потоцкая их принимает. Это самые что ни на есть лучшие порошки, - уверяет Лёшка. Уверяет, а сам искоса поглядывает на помещицу: боится - не схватила бы лежащую на столе скалку.

Однако всё обошлось. Барыня успокоилась.

- Графиня, говоришь?

- Так точно, барыня, - заторопился Лёшка. - И графиня Потоцкая, и князь Гагарин, и генерал Зубов - все принимают.

- А как же их принимать? - уже совсем миролюбиво спросила Ширяева. Уж больно они злые. Чистый перец.

- А оно водичкой, водичкой запить, - стал объяснять Лёшка. - И сразу. И зажмурив глаза. И на язык поглубже. Оно и незаметно.

Барыня послушалась, приняла порошок. Каждый день стала Олимпиада Мелакиевна принимать изготовленные Лёшкой лекарства. Обжигает горчица рот, дерёт горло перец. Кривится барыня, но принимает. И что самое странное помогли порошки! И те, что от головы, и те, что для сна. На пользу пошли лекарства.

А как-то в гостях у Ширяевой был сосед помещик Греховодов. Разболелась у Греховодова голова. Олимпиада Мелакиевна ему и говорит:

- Одну минуточку. У меня чудесное есть лекарство.

Насыпал Греховодов порошок на язык и сразу же выплюнул. Набежали у бедного слёзы.

- Что же это вы, Олимпиада Мелакиевна? - обиделся гость. - Это же перец.

А Ширяева смеётся.

- Чудесные, - говорит, - порошки. Их в Питере все принимают: и графиня Потоцкая, и князь Гагарин, и генерал Зубов.

Подивился Греховодов, пожал плечами, однако новый порошок принимать отказался.

А ещё через несколько дней приехал в Голодай-село уездный лекарь. Олимпиада Мелакиевна и ему про чудесные порошки рассказала.

Лекарь заинтересовался порошками. Просил показать. Попробовал на кончик языка и те и другие.

- Нет, - сказал он Ширяевой, - тут что-то не то. В одном толчёный перец, в другом сухая горчица. Тут какое-то недоразумение.

- Какое ещё недоразумение! - возмутилась помещица. - Я пью. Мне помогает. И даже очень. Вы просто, батенька мой, отстали. В Питере их все принимают.

Выслушал лекарь барыню, усмехнулся.

- В отношении помогает, - сказал, - это у вас, милейшая Олимпиада Мелакиевна, самовнушение. Само-о-внуше-е-ние. А что касается Питера, то это какая-то шутка. Вы осторожнее, горло себе сожжёте, - сказал на прощанье.

- Подлец! - кричала потом на Лёшку Ширяева. - Отраву подсунул. Убийство задумал...

- Так ведь и графиня Потоцкая и князь Гагарин...

- Графиня Потоцкая... князь Гагарин... Ах, разбойник! - схватила Олимпиада Мелакиевна скалку и давай гоняться за Лёшкой. Догонит - ударит. Догонит - ударит.

Вернулся домой мальчик весь в синяках и увесистых шишках. Отлежался. С утра потащился на мельницу.

- Пошёл вон! - закричал Полубояров. - Барыня твоего имени слышать не хочут.

И Харитина сказал кратко, но ясно:

- Гнать велено.

- Эх, не повезло. Ой, как не повезло! - сокрушался дед Сашка. - И чего это она обозлилась?

НИКАКОГО УЧАСТИЯ

Весь март мужики только и думали, что о земле, ждали Учредительного собрания. Однако собрание отложили то ли на лето, то ли на осень. А тут вовсю разыгралась весна, прошла мутными ручьями по оврагам и балкам, зазвенела грачиным криком, залысела серозёмом на буграх и кручах. Подпирала пора сева. И снова зашумело село Голодай.

- Довольно, хватит, натерпелись. Мало ли нашей кровушки попито! кричал Дыбов.

Другие поддержали:

- Сжечь Ширяеву!

- Отнять землю!

- Разделить скот!