Собрание сочинений, том 17

Г-н Лафарг, муж моей сестры, его жена и дети, младшая моя сестра и я провели июнь и июль в Баньер-де-Люшоне, где предполагали остаться до конца сентября. Я надеялась, что продолжительное пребывание в Пиренеях и ежедневное пользование минеральными водами, которыми славится Люшон, помогут мне избавиться от последствий перенесенного мной тяжелого плеврита. Mais dans la Republique Thiers l'homme propose et la police dispose [Но в тьеровской республике человек предполагает, а полиция располагает. Ред.]. 1 или 2 августа друг г-на Лафарга сообщил ему, что к нему со дня на день может нагрянуть полиция, и если его застанут дома, то безусловно арестуют под тем предлогом, что во время Коммуны он на короткое время посетил Париж, что он действовал в Пиренеях в качестве эмиссара Интернационала и — последнее, но не менее важное обстоятельство — потому что он муж своей жены, следовательно, зять Карла Маркса. Зная, что при теперешнем правительстве законоведов закон является мертвой буквой, что людей беспрестанно сажают под замок без всякого указания причин их ареста, г-н Лафарг последовал данному ему совету, перешел границу и обосновался в Бососте, маленьком испанском городке. Несколько дней спустя после его отъезда, 6 августа, г-жа Лафарг, ее сестра Элеонора и я посетили Лафарга в Бососте. Г-жа Лафарг, считая, что ее сынишка по состоянию здоровья не может выехать из Бососта в тот же день (она очень беспокоилась за ребенка, так как его брат умер за несколько дней до этого), решила остаться на один-два дня с мужем. Поэтому сестра моя Элеонора и я вернулись в Люшон одни.