Собрание сочинений Том 10

1)  «Жареный гвоздь». Все содержанке книжечки вертится на голой, нимало не покрытой бесстыжести: герой рассказа солдат поставлен на постой к молодой простодушной крестьянской женщине. Пользуясь своею плутоватостью и жалким легковерием молодой женщины, нежно любящей своего мужа, солдат приводит ее к нарушению брачной верности и очень доволен. Бесстыдная история эта рассказана с отвратительною развязностью и бесшабашным цинизмом. Оставя в стороне несчастную добрую бабу, которая была хорошею женою и обманута солдатом самым мошенническим образом, автор рисует пожилую женщину Пафнутьевну, «вдову с бесконечным потомством по милости солдат и своих физических средств» (3), и ее устами рассказывает, как солдат наутро прощался с хозяйкой.

2)  «Лешев хутор»— голая чертовщина. Рассказ вроде гоголевского «Вия», но без гоголевского таланта.

3)  «Чему быть, того не миновать, или Не по носу табак», — театральное представление, разыгрывая которое солдаты, исполняющие роли, говорят со сцены публике неудобные для печати слова (см. стр. 14, 19, 20 и 23); [33]но всего характернее это то, что должны осмелиться произносить публично другие женские лица играющего персонала; например (стр. 71), разговор двух девушек о кирасире.

Писатель прививает такую гадость не только солдатам, но и их дочерям и женам, для которых писаны эти роли. Если справедливо, что театр есть школа нравов, то чему может научить такаяшкола, с такимиуроками?

4)  «Анчутка беспятый», «Наум сорокодум», «Собачий застрельщик»и «Медвежья наука», — четыре произведения в одной книжке и в одном роде.

5)  «Злодей и Петька», еще развязнее. Тут прямо ругаются по-русски…

6)  «Отставное счастье»и «Два кольца».

7)  «Господин колодник».

8)  «Подосиновики». — Солдат приходит в отставку домой к жене, которой не видал много лет, и, застав у нее кучу рыжих детей, находит, что это так надо быть, — что это грибки-«подосиновики».

9)  «Чертовщина», «Путешествие на луну», «Мудрый судья». В первом рассказе изображен добрый солдат, который, стоя у молодой хозяйки, слышал, как ее ночью «домовой душил», — домовой этот был его однополчанин «унтер-офицер». Второй — о кузнеце, который, приняв к себе издалека хозяйку, «ахтительную красавицу, и с той поры даже с Феклистихой не водился». Но жена у него «сбежала с Оською Комолым», а в это время в село пришли солдаты, и «солдат Яшка спознался с старухою». В третьем рассказе автор касается высших сфер общества — и выводит напоказ солдатам полковых дам, которые представлены невесть какою гадостью.

10)  «Всем шильям шило», рассказ, в котором видим еще другую сторону автора. Тут девка Зайчиха, нарожавшая себе детей неведомо от кого, держит их, как зверят, в пещере и пьет с горя, а когда приходит к ним, то ведет такие речи (44–45): «А нема ж на вас погибели!» — «А бо-дай вас трясца замордовала, бесенята проклятые!» На 46-й: «Щоб тоби хвороба! Бо-дай ты вспухла! Сто вам чортыв!» (47) «Пиячка непотребная; видьма бесстыжая!» и т. д. Если не сальность — то хоть грубость.

11)  «Суходольщина»— знакомит нас опять еще с одною стороною направления Погосского: тут есть, так сказать, «тенденция». Крестьянский мальчик Леша, взятый в лакейскую, в Петербурге, в течение двух лет кое-чему поучился и стал такой, что и студенты, собиравшиеся у его господина, заспорив о чем-нибудь, обращались к этому мальчишке, говоря: «Ну вот посторонний человек: ну говори как ты об этом думаешь?»

Бедные студенты!

12)  «Жизнь без горя, без печали», — опять образчик в ином роде. — Это уже стихотворная штука, по размеру напоминающая «Конька Горбунка» Ершова; но с такими стихами, каких нет у Ершова. Например:

Не собьемся, братцы, с такты,
Там какая есть у нас,
Все же такта, — ну вот так-то (стр. 7).

Ты пусти меня, желанный,
В море синее гулять,
Воевода ты мой сбранный(8).

Дошло до «взбранного воеводы», — и идет далее.