Собрание сочинений. Том 1. Первый лед

Художник Филонов

С ликом белее мела,
в тужурочке вороненой,
дай мне высшую меру,
комиссар Филонов.
Высшую меру жизни,
высшую меру голоса,
высокую,
как над жижей,
речь вечевого колокола.
Был ветр над Россией бешеный,
над взгорьями городов
крутило тела повешенных,
как стрелки гигантских часов.
На столике полимеровом —
трефовые телефоны.
Дай мне высшую меру,
комиссар Филонов.
Сегодня в Новосибирске
кристального сентября
доклад о тебе бисируют
студенты и слесаря.
Суровые пуловеры
угольны и лимонны.
Дай им высшую веру,
Филонов!
Дерматиновый обыватель
сквозь пуп,
как в дверной глазок,
выглядывал: открывать иль
надежнее — на засов!
Художник вишневоглазый
леса писал сквозь прищур,
как проволочные каркасы
не бывших еще скульптур.
Входила зима усмейно.
В душе есть свои сезоны.
Дай мне высшую Смену,
Филонов.
Небо, кто власа твои расчесывает статные?
И воды с глубями?
По железнодорожному мосту идут со станции,
отражаясь в воде, как гребень с выломанными зубьями.
1967

* * *

В. Шкловскому

Жил художник в нужде и гордыне.
Но однажды явилась звезда.
Он задумал такую картину,
чтоб висела она без гвоздя.
Он менял за квартирой квартиру.
Стали пищею хлеб и вода.
Жил как йог, заклиная картину.
А она падала без гвоздя.
Обращался он к стенке бетонной:
«Дай возьму твои боли в себя.
На моих неумелых ладонях
проступают следы от гвоздя».
Умер он, изможденный профессией.
Усмехнулась скотина — звезда.
И картину его не повесят.
Но картина висит без гвоздя.
1964

Неизвестный — реквием в двух шагах с эпилогом