Собрание сочинений. Том 1

Фельдмаршал был весьма обласкан,

Еще с порога спрошен: "Где же

Наш русский Цезарь?" Обольщен.

И надо ж быть таким невежей

И грубым чудаком, как он,

Чтобы, зевнув на комплименты,

Перевести тотчас же речь

На контрэскарпы, ложементы,

Засеки, флеши и картечь;

Ворчать, что зря взамен атак

На смотры егерей гоняют,

И долго шмыгать носом так,

Как будто во дворце воняет.

Здесь все по-прусски, не по нем.

Царь вышел вместе с ним на площадь,

Там рядом с Павловым конем

Ему была готова лошадь.

И, вылетев во весь карьер,

Поехали вдоль фронта рядом -

Курносый прусский офицер

С холодным оловянным взглядом

И с ним бок о бок старичок,

Седой, нахохленный, сердитый,

Одетый в легкий сюртучок

И в старый плащ, в боях пробитый.

Нет, он не может отрицать -

Войска отличный вид имели,

Могли оружием бряцать

И ноги поднимать умели.

Не просто поднимать, а так,

Что сбоку видишь ты - ей-богу! -

Один шнурок, один башмак,

Одну протянутую ногу.

А косы, косы, а мундир,

Крючки, шнурки, подтяжки, пряжки,

А брюки, пригнанные к ляжкам

Так, что нельзя попасть в сортир!

Но это ничего. Солдат

Обязан претерпеть лишенья.

Мундирчик тоже тесноват -

Неловко в нем ходить в сраженья.

Зато красив! Вселяет страх!

Тотчас запросят турки миру,

Завидев полк в таких мундирах,

В таких штанах и галунах.

Но дальше было не до шуток.

Полк за полком и снова полк -

И все, как дерево, и жуток

Вид плоских шляп, кургузых пол,

Нелепых кос. Да где ж Россия?

Где настоящие полки,

Подчас раздетые, босые,

Полмира бравшие в штыки?

Фанагорийцы, гренадеры,

Суворовцы? Да вот они -

Им дали прусские манеры

И непотребные штаны;

Им гатчинцы даны в капралы,

Их отучили воевать,

Им старого их генерала

Приказано не узнавать.

Но сквозь их косы, букли, пудру

Он сам их узнает. И - врешь! -

Еще придет такое утро,

Когда он станет вновь хорош.

И, наплевав на все доносы,

В походе в первый день войны

Рассыплет пудру, срежет косы

И перешить велит штаны.

Он рысью тронул вдоль квадрата

Молчавших войск. Но за спиной

Уже кричал ему штабной:

"Велит вернуться император!"

*Скажи царю, что я не волен

Исполнить то, что он велит.

Скажи царю: Суворов болен,

Мол, брюхо у него болит..."

4

На целый город разговору:

Кого фельдмаршал посетил,

Что нынче говорил Суворов,

Над чем он давеча шутил.

О шпагах вышло повеленье -

Носить их, как у пруссаков,

Ремень по самые колени,

Эфес почти у башмаков;

Она по пяткам била вечно

И с громом путалась у ног.

Такого случая, конечно,

Фельдмаршал упустить не мог.

Намедни, отворив карету,

Он вдруг застрял на полпути,

Представясь, будто шпага эта

В карету не дает взойти.

Уж он со шпагой так и эдак;

Карету обходил кругом,

И в дверцу лез, и напоследок,

Махнув рукой, пошел пешком.

Да где ж он сам? В дому Хвостова

Живет, молвою окружен;

Держась обычая простого:

С утра больную ногу он

Оденет в туфель крымский красный,

А на здоровую - сапог,

Камзол натянет канифасный,

Чтоб не простыл пробитый бок.

Напьется вместе с Прошкой чаю,

Газету спросит. У окна,

Своим бездействием скучая,

Сидит почти что дотемна.

Весь день, сведенные в квадраты,

По улице идут солдаты.

У них то нос, то рот, то лоб

От частого битья опухли.

Их лакированные туфли

По жидкой грязи - шлеп да шлеп.

Да что греха таить! Как прежде,

Он жаждет славы, звезд, крестов,

И геральдических листов,

И громких титлов. Он в надежде

Еще служить. И в час, когда

В дому клевретов не бывает,

Достав мундир, он иногда

Его по форме надевает.

Пока Суворов жив, пока

Не гнет он старые колена,

Еще надежда есть в полках,

Что армия уйдет из плена

Голштинских палок и затей,

Что гатчинцев еще удавят.

И в гарнизонах ждут вестей,

Что вновь Суворов службу правит.

Просить пардону? Не дождутся.

Зато он нынче попросил

Пустить домой. Мол, обойдутся

И без него... Дождь моросил,

С залива ветер креп под вечер,

Кругом ни плошек, ни огней.

Давно пора зажечь бы свечи,

Да при свечах еще тошней.

5

Взяв дозволенье на дорогу,

Он утром выехал. Кругом

Бой барабанов. Трогай, трогай!

Вот дом с последним кабаком;

Мелькают фалды, шляпы, шубы...

Вот и шлагбаум промелькнул.

Присвистнув, кучер вскинул чубом

И в поле круто завернул.

Копыта месят снег и грязь;

Возок то вниз, то вверх взлетает.

Фельдмаршал, к стенке привалясь,

Плутарха медленно листает.

2. ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД

1799 год

1

В швейцарском городке Таверна

Суворов дал привал войскам.

Ночь выдалась дождливой, скверной,

Туман сползал по ледникам,

Ветра с предгорий, как в мешок,

В тавернскую долину дули;

Как будто в Пскове или в Туле

Холодный сыпался снежок.

И новобранцам было странно,

Что здесь, за тридевять земель,

В заморских иностранных стропах

Бывает тульская метель,

Что здесь у речки мужики,

Как под Калугой, сено косят,

Что бабы в праздники здесь носят

Почти рязанские платки.

Уже не первый день в походе,

Далеко занесло солдат.

Они привыкли и к погоде,

И к виду итальянских хат.

Они привыкли каждый раз

В обед, по-здешнему в сиесту,

Пить виноградный кислый квас,

Есть длинное, как нитки, тесто.

Но как привыкнуть им к тому,

Что, сединами убеленный,

Прямой сенатор по уму,

Сам ихний писарь батальонный

И тот не мог ответить им,

Чего они здесь не видали,

Зачем они в такие дали

Зашли с фельдмаршалом своим.

Эх! Если б им сказать, что дома

Их встретит завтра теплый кров,

Жена и дети, жар соломы,