Собрание сочинений. Том 1

«Дела нашего господа, Иисуса Христа, мы должны чтить иначе и выше, чем дела людей, ибо того ради начертаны они для нас, чтобы по ним мы могли познать, какой он всемогущий владыка, — а именно, такой владыка и бог, который в состоянии помочь, когда никто больше не может помочь; следовательно, ни один человек не упал так низко, чтобы бог не был в состоянии ему помочь, как бы велико ни было бедствие». «И что же для нашего господа бога невозможно, так что мы в этом деле не могли бы с упованием положиться на него? Ведь он создал из ничего землю и небо и всё остальное. Из года в год покрывает он деревья вишнями, сливами, яблоками, грушами, и ничего ему для этого не требуется. Для любого из нас немыслимо зимой, когда лежит снег, извлечь из-под снега хотя бы одну вишенку. Бог же — такое существо, которое всё может создать, которое может сделать живым то, что было мёртвым, и вызвать к жизни то, что не существовало. Таким образом, как бы низко какое-либо существо ни пало, для нашего господа бога оно пало не настолько низко, чтобы он не мог его поднять и поставить. Мы должны познать эти дела бога и понять, что для него нет ничего невозможного и что, когда нам худо, мы, полагаясь на его всемогущество, должны учиться неустрашимости. Пусть придёт турок или другая какая-либо беда, — мы должны помнить, что есть такой радетель и спаситель, чья десница всемогуща и в силах помочь. Такова правильная, истинная вера». «В боге надо черпать отвагу и не приходить в уныние. Ибо то, что не в состоянии сделать я и другие люди, то может сделать он. Если ни я, ни другие люди не в состоянии помочь, то он может мне помочь и спасти меня от смерти, как говорится в 68-м псалме: Есть у нас бог, который помогает, и царь царей, который спасает от смерти. Поэтому сердце наше должно быть полно отваги и упования на бога. Такие сердца поистине служат богу и любят его, это — сердца, которые не поддаются унынию и страху». «В боге и сыне его, Иисусе Христе, мы должны черпать отвагу. Ибо что не можем сделать мы, то может сделать он; чего у нас нет, то есть у него. Если мы сами не можем помочь себе, то может помочь он, — и он это делает с радостью и охотой, как мы здесь видим» (Сочинения Лютера [часть XVI], Лейпциг, 1732, стр. 442–445)^[9].

В этих немногих словах вы имеете апологию всей книги Фейербаха^[10], — апологию тех определений провидения, всемогущества, творения, чуда, веры, которые в этой книге даны. Стыдитесь, христиане, — благородные и простые, учёные и неучёные, — стыдитесь, что антихристианину пришлось показать вам сущность христианства в её подлинном, неприкрытом виде. А вам, спекулятивные теологи и философы, я советую: освободитесь от понятий и предрассудков прежней спекулятивной философии, если желаете дойти до вещей, какими они существуют в действительности, т. е. до истины. И нет для вас иного пути к истине и свободе, как только через огненный поток^{8}. Фейербах — это чистилище нашего времени.

Написано К. Марксом в конце января 1842 г.

Печатается по тексту сборника

Перевод с немецкого

Напечатано в сборнике «Anekdota zur neuesten deutschen Philosophie und Publicistik», Bd. II, 1843 г.

Подпись: Не-берлинец

ДЕБАТЫ ШЕСТОГО РЕЙНСКОГО ЛАНДТАГА

(СТАТЬЯ ПЕРВАЯ)^[11]

ДЕБАТЫ О СВОБОДЕ ПЕЧАТИ И ОБ ОПУБЛИКОВАНИИ ПРОТОКОЛОВ СОСЛОВНОГО СОБРАНИЯ^[12]

К изумлению всей пишущей и читающей Германии прусская «Staats-Zeitung»^[13] в одно прекрасное берлинское весеннее утро опубликовала свои признания. Она, конечно, избрала для этого великосветскую, дипломатическую форму, а не занимательную форму исповеди. Она сделала вид, что хочет показать своим сестрам зерцало познания, она мистически-загадочно говорила только о других прусских газетах, между тем как на самом деле она говорила о той газете, которая является прусской par excellence^{9} — о себе самой.

Это обстоятельство допускает различные объяснения. Цезарь говорил о себе в третьем лице. Почему же в таком случае прусской «Staats-Zeitung», когда она говорит о третьих лицах, не иметь в виду самоё себя? Дети, говоря о себе, обыкновенно вместо слова «я» называют себя по имени: «Георг» и т. п. Почему же прусской «Staats-Zeitung» не замещать местоимение «я» именами: «Vossische»^[14], «Spenersche»^[15] или именем какого-нибудь другого святого?

Появилась новая цензурная инструкция. Наши газеты сочли необходимым усвоить манеры и внешние формы, подобающие свободе. И прусская «Staats-Zeitung» тоже была вынуждена встряхнуться и обзавестись какой-нибудь либеральной — по меньшей мере, самостоятельной — идеей.

Первым необходимым условием свободы является, однако, самопознание, самопознание же невозможно без признаний.